Конфликты — обыденная часть нашей жизни, хоть и неприятная. Они случаются не только между людьми, но и меж целыми группами. Такие противоречия решать сложнее, особенно когда стороны настроены враждебно и агрессивно.
В конфликтной ситуации может помочь нейтральный и объективный человек — фасилитатор. Этот эксперт помогает провести переговоры и прийти к общему решению, которое устроит всех. Он сам ничего не решает, его задача — создать условия, чтобы люди смогли договориться.
«Фасилитатор — как маг, он дает возможность людям в первую очередь понять самих себя, и на основе этого — друг друга. Мне вспоминаются слова Махатмы Ганди: чтобы изменить мир, нужно самому стать изменением. Если ты не используешь диалоговый подход, ненасильственную коммуникацию, то не поможешь, а ухудшишь ситуацию», — говорит фасилитатор диалогов, национальный индивидуальный консультант по медиации и разрешению конфликтов Александр Митьков.
Александр присоединился к фасилитации диалогов в 2014 году. Первый опыт он получил в процессе децентрализации, когда вел переговоры между представителями сельских громад. Люди опасались потерять влияние в результате объединения. Все разногласия и опасения удалось преодолеть, и в следующем году новообразованная ОТГ стала одной из самых успешных в экономическом плане.
В 2017 году Митьков работал над межконфессиональным конфликтом в селах Тернопольской области. Там часть прихожан перешла в УПЦ из УПЦ КП. Это был ценностный конфликт, он считается одним из самых сложных. Но даже в напряженных ситуациях фасилитатор умеет организовывать диалоговый процесс, помогает людям осознать свои потребности, учесть эмоциональное состояние, найти общие интересы.
Фасилитатор — человек нейтральный. Это, с одной стороны, гениально просто, а с другой — гениально сложно, подчеркнул Митьков. Большое значение имеет искренность: надо верить в ценности, которые транслируешь. Если фасилитатор надевает маску, люди это чувствуют, и доверия не будет. А оно играет решающую роль.
«У медиации в Украине — образ зверька, которого никто не видит, а он есть. К сожалению, у нас не принято говорить о конфликтах. Они ассоциируются с раздражением, гневом, агрессией. Есть боязнь, что конфликт обнажит то, что все скрывают, потому отношение к медиации предвзятое», — рассказала медиаторка и диалогерка Елена Копина.
Медиация — очень тонкая работа. Медиаторы способны перевести «язык войны» на язык конструктива. Эксперты дают людям понять, что между ними не война, а разногласия. Но для глубокого разговора нужно много времени. К тому же действует принцип добровольности: конфликт можно урегулировать только по взаимному согласию. И если кто-то не идет на контакт — даже наилучший медиатор не поможет.
Елена Копина вспомнила кейс реинтеграции военных. Люди возвращаются с войны, получают от государства какую-то льготу, и все: приспосабливайтесь как хотите. В Чугуеве демобилизованные воины впервые в жизни имели дело с соцслужбами, и возникали конфликты. Люди, вернувшиеся с фронта с обостренным чувством справедливости, получая отказ на обоснованное просьбу — искренне возмущались.
«Между социальными службами и экс-комбатантами не было прямого разговора, действовал образ врага. Именно так рождаются стереотипы и предубеждения. Например, шаблонные представления, что в соцслужбах прячутся за окошками безразличные тетки. Или что все люди, вернувшиеся с фронта, эмоционально нестабильны. Это способствовало непониманию», — объясняет Копина.
Во время переговоров часты взаимные обиды, переход на личности, агрессивные высказывания. Задача фасилитатора — снизить накал эмоций, помочь людям найти что-то общее и не концентрироваться на разногласиях.
«Моя цель — быть равноудаленной, не становиться ни на чью сторону. Я принимаю все, что мне говорят, эмоционально выдерживаю напряжение между людьми и не придаю приоритет никому. На моей нейтральности базируется доверие. Особенно трудно сохранять нейтральность, когда есть горячие темы: реинтеграции, военного конфликта, возмещения убытков», — говорит Елена.
Международный опыт
К медиации обращаются, когда обществу необходимо восстановиться после вооруженных конфликтов. Экспертка в области построения мира и безопасности Ольга Кораблева привела пример Северной Ирландии. Там в 90-х остро стоял вопрос мирного сосуществования враждующих групп — ирландцев-католиков, которые хотели объединения с независимой Ирландией, и юнионистов, стремившихся остаться в Соединенном Королевстве.
У этой вражды — давняя история: противостояние продолжалось с 60-х годов вплоть до 1998-го, когда было подписано Белфастское соглашение. За 30 лет погибло более 3 500 человек, 1 854 из них — гражданские.
Медиаторы работали на политическом и низовом уровне. Результатом первого стало мировое соглашение между юнионистами и католиками о прекращении насилия. После этого состоялась низовая медиация на уровне громад. Враждующие стороны посмотрели друг другу в глаза и обсудили ситуацию. Появилась надежда на создание атмосферы сосуществования.
«Медиацию нельзя рассматривать обособленно от мирных соглашений и постконфликтного восстановления страны. Когда мы говорим о третьем уровне медиации (истории людей и претензии сторон на уровне громады), сложно сделать выводы о его эффективности. Но это влияет на людей, которые получают возможность рефлексировать, сказать правду друг другу, осмыслить и прожить травму», — рассказала Кораблева.
Вместе с тем диалоговые процессы не смогли исправить структурные искажения, отсутствие репрезентации католиков и ирландских националистов во власти. Они не компенсировали людям все последствия насилия. Отголоски уличных противостояний все еще можно увидеть в Белфасте. Католики и протестанты живут отдельно. Католики не заходят в протестантские районы, а протестанты — в католические.
«Меня поразило, насколько город разделен. Общины изолированные, хотя фактически люди живут рядом в небольшом городе. Напряжение остается: если будут предпосылки, противостояние может восстановиться. Это показывают активные схватки в феврале после того, как Великобритания вышла из ЕС, что стало поводом для возобновления насилия на улицах Белфаста», — отмечает Ольга Кораблева.
Аналогичные процессы на низовом уровне прошли в Руанде после заключения мирного соглашения. Там в 1994 году временное правительство хуту совершило акт геноцида против тутси. Насилие продолжалось 100 дней, за это время были убиты 800 тысяч человек.
В 2001 году был принят закон, предусматривавший коллективные суды Гачача на всех административных уровнях. Это традиционная форма народного правосудия. Право высказаться имеет и правонарушитель, и пострадавший. Во время судов Гачача громада выслушивает показания, а потом каждый может сказать, как следует поступить с преступником. Результат — не только осуждение правонарушителя, но и возможность мирного и целостного сосуществования в обществе.
«Миротворцы и местные предложили использовать суды Гачача для восстановления связей, примирения на локальном уровне. После заключения мирового соглашения несколько лет шли эти процессы. Суды были одним из элементов восстановления, включая распределение власти между двумя этносами, квоты в государственных учреждениях. Диалог были полезен для сохранения устойчивого мира в Руанде. Но мир невозможен без структурных изменений, адекватного дизайна государственных институтов и восстановления экономики», — подчеркивает Ольга Кораблева.
Такие же процессы шли в Южной Африке после свержения режима апартеида. Там работали Комиссии правды и примирения, где пострадавшие говорили о нанесенном им вреде и о травматических переживаниях. Раскрытие исторической правды жертвами — важный элемент примирения. Пострадавшие хотели не только правды, но и правосудия. Однако представители режима не понесли должного наказания.
«Медиативные процедуры и другие инструменты примирения не работают, если не подкреплены наказанием преступников. Фасилитация на уровне громад — не волшебная палочка, не универсальное средство разрешения конфликтов. Она помогает найти общий язык и восстановить социальные связи на уровне людей. Но если это не подкреплено на уровне государства, то может нанести больше вреда, чем пользы людям, которые ожидают справедливости, правосудия и восстановления прав», — уверена Ольга Кораблева.
Карта пунктов массовой вакцинации в Харьковской области
ПІДПИШІТЬСЯ НА TELEGRAM-КАНАЛ НАКИПІЛО, щоб бути в курсі свіжих новин
