Накопилось вопросов о биеннале: искусство для сэлфи и чтобы «пофукать»

Какие проблемы в Харькове вскрыла Биеннале молодого искусства — смотрите в интервью.

О чем говорит биеннале?

Дарина Скринник-Мыська, кураторка основной программы биеннале: У нас недостатньо інфраструктури, щоб показувати мистецтво. Поки ми не почнемо її створювати, ми залишимось на рівні констатації того, чого в нас немає. Теперь ми чітко бачимо, чого бракує і можемо робити висновки. Найважливіше — ми виявили, що є глядач, якому потрібне мистецтво. На наші події приходили різні люди: звичайно, фахова спільнота, а також школярі, студенти і люди старшого віку абсолютно різних сфер.

Николай Коломиец, основатель детской студии Aza Nizi Maza: Любой художник, который сейчас творит в Украине, — герой. У нас это дико сложно. Тут никто никому не нужен, арт-рынка нет, выживать не за что, поэтому любой художник, который выбрал творчество уже достоин уважения — он подставился по всем фронтам. Он уже отдает себе отчет в том, что ближайшие двадцать лет никакого благополучия и стабильности в жизни не будет.

Об отношении к современному искусству

Н. К.: Часто люди идут на выставки, чтобы использовать картины как сэлфи-зону. Насколько мне известно, некоторые художники даже создают работы, в которые с одной стороны вкладывают смысл, с другой — делают это красивым фоном для Инстаграма.

Главный кайф многих зрителей — пофукать. Ведь это же очень классная позиция — когда осуждаешь, ты как будто умнее этого всего. Людям же еще хочется чувствовать превосходство. Конечно, такая позиция ни к чему не приведет: она не развивает человека, не позволяет двигаться дальше и вносит агрессию. Мне кажется, одна из функций биеннале — создать в Харькове сложность для людей, которые вечно фукают и недовольны, чтобы они столкнулись с людьми, которые прониклись этим искусством. Может, так они пересмотрят свое отношение к жизни и не будут воспринимать отрицательно непонятные и глупые, по их мнению, вещи.

Что у нас с детьми в искусстве?

Н. К.: Детское творчество находится за границей общего искусства не только в Украине, но и во всем мире. Если говорить о Европе, там есть музеи детского рисунка, но они не отражают всей полноты этого явления и не стимулируют детей на проектное мышление. Эта биеннале — маленький шажок в сторону решения этой проблемы. Чтобы дети стали полноценными игроками на сцене современного искусства, им нужна мотивация. Чем раньше человек включился в этот процесс, тем быстрее он придет к успеху.

Д. С. -М.: Різниця між дорослим глядачем і дитиною у тому, що глядач уже має сформований стереотип — як щось має бути. Коли дорослий приходить на виставку, і це відчуття не відповідає сформованим у ньому стереотипам, це викликає обурення і образу. У дітей цих почуттів немає, бо відсутні стереотипи. Якщо йти до мистецтва з відкритою позицією, насправді навіть не потрібні додаткові знання, щоб зрозуміти це мистецтво.

Н. К.: Я водил экскурсии для детей по основной программе биеннале. Две из них — для детей из зоны ООС — это маленькие городки, где современное искусство — что-то диковинное и непонятное. Экскурсии я построил не как лекцию, а как вопрос детям: что они видят? И сразу отпали снобистские умозаключения, что современное искусство для неких интеллектуалов. Оказалось, не обладающие насмотренностью школьники вполне понимают очень сложные работы. Таких откровений, осмыслений картин мы не ожидали. Достаточно просто посмотреть на картину, и работа начнет с тобой говорить.

Почему украинцы ходят в музеи и галереи за границей чаще, чем дома?

Д. С. -М.: Коли за кордоном йдеш у музей, вже є певна «гарантія якості» того, що там побачиш. Це однозначно добре мистецтво, якщо воно вже «відібране», якщо ми десь в Берліні, Парижі чи Лондоні. Натомість, коли це відбувається у нас, з'являється більше відповідальності висловити оціночне судження: це хороше чи погане мистецтво? Нібито є певний центр, який продукує культуру, а ми така собі провінція, у нас в принципі не може бути нічого доброго, а те, що є — вторинне.

Н. К.: Зарубежье — это же экзотика. Человек, как думает: на том берегу трава зеленее, а все, что рядом, не ценится. Посмотрите, как Европа отстаивает своих импрессионистов, любой авангард, любое маломальское культурное явление. В Украине тоже много достойных вещей, но они не очень котируются местными жителями. Не вливается ни денежных, ни общественных усилий, чтобы этим можно было гордиться.

Если не Украинский культурный фонд, то кто? О поиске денег на проекты

Д. С. -М.: Те, що після появи Українського культурного фонду активізувалося культурне життя — це правда. Мої знайомі, які працють у сфері культури — всі подавалися на гранти, бо побачили можливості. Негативна сторона — є декілька умов, які ставлять тебе у певні рамки. Очевидно, якщо навчитися добре писати грантові заявки, можна згодом переорієнтуватися з того, що ти хочеш робити на те, що б такого придумати, аби отримати кошти. Наскільки люди будуть винахідливими і шукатимуть інші механізми фінансування своїх проектів, залежить тільки від них. Тим більше зараз змінюється політика і державні структури. Взагалі не зрозуміло, які у мабутньому будуть правила гри. Ми живемо в стані постійної турбулентності. Пронозувати якісь ще варіанти проблематично. Зараз добре, що є УКФ — можна хоча б прогнозувати проекти від каденції до каденції. Решта часу — повна невідомість.

Н. К.: Как раз детская программа биеннале собирала деньги на «Спильнокоште». Мы собрали 150 тысяч гривен за месяц летом, когда нам все прогнозировали, что это невозможно, что люди разъехались и будут тратить деньги на отдых. Честно говоря, мне не верилось, что это случится, но оказалось, много людей готовы были голосовать не просто лайком и репостом, а своими деньгами. Им важно, в какой среде будут жить они и их дети.