Мониторинговая миссия ОБСЕ в Украине: особенности работы

Миссию ОБСЕ обвиняют в том, что ее представители не замечают присутствия России в войне на Донбассе. Мы поговорили с Алешкой Симкич, заместительницей Председателя Специальной мониторинговой миссии ОБСЕ в Украине о том, насколько непредвзяты наблюдатели ОБСЕ и как можно разрешить военный конфликт.

Давайте начнем с простого вопроса: зачем ОБСЕ находится в Украине?

Это простой вопрос, но ответ на него будет не таким легким. В 2014 году мандат ОБСЕ был начат в Украине, чтобы снять напряженность в 10 городах страны. Однако с началом конфликта на Востоке деятельность ОБСЕ стала включать наблюдение за обстрелами, за отводом вооружения, а также контроль за соблюдением прав человека и мониторинг экономической и политической ситуации.

Если не секрет, каким образом планировали снять напряженность?

Снятие напряжения проходит через процесс наблюдения. То есть мы занимаемся мониторингом и доводим информацию по поводу каких-либо ранних признаков напряженности, которые могут возникать в военной сфере, а также в сфере прав человека и жизни людей.

А кому вы докладываете и как потом снимается напряженность?

У нас существует три вида отчетности: первый — когда мы доводим до общественности информацию, опубликованную на сайте ОБСЕ, второй вид — сведения, которые поступают в 57 стран-участниц ОБСЕ. И третий вид — это информация, что мы докладываем правительству Украины, и она не является доступной для всех.

Давайте тогда вернемся к конфликту на Востоке Украины и перейдем к более сложным вопросам взаимодействия членов миссии ОБСЕ с представителями незаконных военных формирований. Я, в частности, говорю о недавнем случае, когда член миссии ОБСЕ тепло поздоровался со служащим одного из формирований боевиков и, насколько я помню, отдал ему честь. Как в ОБСЕ оценивают такие случаи и почему они в принципе возникают?

Прежде всего хотелось бы сказать, что миссия ОБСЕ — это невооруженная миссия гражданских наблюдателей. Их безопасность основывается на том, что они пытаются наладить хорошие взаимоотношения с представителями власти — это и украинская власть, и власть, которая не признана сообществом, однако функционирует на местном уровне. Таким образом, общение с представителями власти на местах является залогом безопасности для наблюдателей миссии.

Наши наблюдатели действуют согласно мандату, согласно правилам, протоколу. Они в полной мере осознают, что они могут делать, что разрешено, а что — нет. И поскольку на Востоке наблюдатели часто являются свидетелями чувствительных вещей: передвижение солдат, движение возле линии разграничения и любые жесты, которые, возможно, кто-то заметил, — это все входит в рамки мандата и не может быть интерпретировано каким-то неправильным образом. Это входит в допустимое поведение в рамках мандата.

Может ли наблюдательная миссия ОБСЕ стать полицейской миссией и при каких условиях?

Для того чтобы здесь появилась полицейская миссия, нужно изменить мандат. Пока мандат остается таким, какой он есть, этот вопрос не решается. Конечно, были обсуждения ввода вооруженной миссии, однако пока ни к какому соглашению не пришли. Можно сказать, что одной из гарантий обеспечения нашей безопасности является тот факт, что мы не вооружены.

Насколько я знаю, в составе миссии ОБСЕ в Украине есть 39 россиян. Можете ли вы сказать, что они независимы и почему вы в этом уверены?

Многих из российских наблюдателей я знаю и встречалась с ними еще до работы в этой миссии. И все они очень хорошие профессионалы. Что касается их непредвзятости, то, кроме них, в нашей миссии работают наблюдатели из 44 стран: в частности, из Европейского Союза 350 наблюдателей, и 57 — из США.

Конечно же, невозможно отследить, чем занимается каждый конкретный наблюдатель, однако работа в команде обычно предполагает, что в ней присутствуют представители разных стран и разных национальностей. Они вносят свой вклад в создание отчетов, передачу информации, и это командная работа. Наши отчеты находятся в открытом доступе и каждый может делать выводы, насколько непредвзятая в них информация.

Были ли сотрудники миссии свидетелями нахождения на украинской территории российской техники и российских военнослужащих, и считает ли миссия Россию стороной конфликта на Востоке?

Наблюдатели миссии докладывают то, что видят. Если они видели какие-то виды вооружения, это отражено в наших отчетах и доступно для всеобщего обозрения. Но дело в том, что Россия является одной из четырех стран нормандского формата, принимает участие в переговорах по поводу Минских соглашений и поэтому вносит свой вклад в мирное решение конфликта. На этом, пожалуй, комментарии по этому вопросы закончены.

Какая практическая польза от миссии ОБСЕ для стран-участниц и конкретно для Украины? 

Во время конфликтов, подобных тому, что мы имеем, есть очень много разной информации. ОБСЕ собирает непредвзятую информацию и предоставляет ее 57-ми странам-участницам. В этом состоит основной смысл работы ОБСЕ. Информация эта не предвзята, поскольку мы докладываем проверенные факты.

Наши наблюдатели присутствуют по обе стороны, а также в неконтролируемых украинским правительством областях. Они могут представлять информацию как правительственным органам, так и общественным, и международным организациям, чтобы была возможность оказать жизненно необходимую помощь и понимать, что происходит в плане гуманитарной ситуации и прав человека.

Какая из сторон чаще нарушает Минские договоренности?

Миссия присутствует по всей протяженности линии разграничения, и довольно сложно сказать, кто больше нарушает режим тишины. Обе стороны это делают, и будет неправильно говорить, кто делает это больше, кто меньше, потому что это невозможно зафиксировать.

Какие пути развития и решения есть у этого конфликта?

Если бы я могла ответить на этот вопрос, то, наверное, была бы более высокооплачиваемым сотрудником. Однако же нужно сказать, что в первую очередь это политическое решение, политическая воля и налаживание диалога.

Мы как представители миссии хотим прекращения военных действий, обстрелов, и это наша главная задача на сегодняшний день.

Насколько стороны конфликта готовы к диалогу?

Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо выяснить: достаточен ли уровень доверия у сторон по отношению друг к другу для этого. И на данный момент он сравнительно низкий. Вот, собственно, этим как раз и нужно заняться.

И каким образом можно над этим работать? Что можно изменить?

Данный вопрос вне нашего мандата. Он лежит в политической плоскости. Тем, что мы собираем непредвзятую информацию, предоставляем ее странам-участникам и мировой общественности, мы вносим свой вклад в дальнейшее развитие политической ситуации.

Что мешает диалогу?

Чтобы вести диалог, необходимо понимать его конечную цель. Мы думаем, что стороны, возможно, ее знают, но не спешат поделиться с общественностью. Недостаток доверия сказывается на решении этой проблемы.