Глупости делают они, а стыдно — мне. Мерзко ведут себя посторонние люди, а я испытываю досаду за них. Многим из нас известен «испанский стыд»: мы чувствуем его, даже когда, казалось бы, на это нет рациональной причины.
Распространено мнение, что термин происходит из испанского языка. Считается, что именно там появилось понятие для подобного переживания. Испанцы называют его vergüenza ajena, что означает «стыд других». Также известно о существовании аналогов в немецком (fremdschämen — «стыд за другого») и финском (myötähäpeä — «стыд за другого», «сочувствие») языках. Что же нас заставляет так реагировать?
«Прежде чем ответить на вопрос, что такое испанский стыд, надо понять, что вообще является стыдом, — комментирует психотерапевтка, кандидатка психологических наук, руководительница центра психологии Анастасия Горецкая. — Стыд — поздняя эмоция, формирующаяся у человека, она зависит от социального контекста. Что позорно для нашей ментальности, может быть вполне приемлемым для других культур. Стыд — это регулятор социального поведения: что социум нам позволяет делать, а что — нет. Иногда стыд выступает регулятором поведения детей, когда взрослый начинает ругать ребенка, если тот что-то не так делает. И это большая проблема в психотерапевтической практике, потому что стыд — эмоция, возникающая, когда авторитетный человек заявляет, что мы — как люди, как личности — плохие, и не соответствуем нормам поведения».
Человек чувствует испанский стыд, когда вынужден наблюдать за некультурным, позорным, неэтичным поведением. По словам Анастасии, это в определенной степени эмпатийное сопереживание. Человек как бы ставит себя на место других, убежденный, что сам в аналогичной ситуации просто сгорел бы от стыда.
«Например, кто-то откровенно плохо поет, — приводит пример психологиня. — И нам кажется, что мы на его месте сгорели бы от позора. Эта эмоция нас захлестывает, мы краснеем. То есть испанский стыд — это стыд за другого человека, делающего что-то неприличное, и мы этому свидетели. Нам одномоментно неудобно и за этого человека, и за то, что стали свидетелями этого акта. Это механизм социальной идентификации: мы идентифицируемся в этот момент с тем, кто вытворяет что-то позорное».
Анастасия отмечает, что человек может чувствовать испанский стыд за нарушение определенных социальных норм. Пьяная компания устроила беспорядок на детской площадке, пара супругов громко скандалит на вечеринке — многое может заставить стыдиться не инициаторов безобразия, а свидетелей. Однако ситуации, которые провоцируют испанский стыд, зависят от особенностей культуры. Есть страны, где не принято стесняться физиологических отправлений, а в других они считаются неприемлемыми. Яркий пример — особенности столового этикета. Мы привыкли, что плямкать за столом некультурно, а в некоторых странах — например, в Китае — это неважно. Испанский стыд зависит от социального контекста, в котором мы росли и воспитывались, в большей степени, чем от индивидуально-психологических особенностей, убеждена экспертка.
«Чувство испанского стыда мне знакомо, — рассказывает харьковчанка Татьяна. — Слишком часто я его ощущаю за сограждан (о власти уже не будем, хотя она же — от нас, не с Сатурна). Из-за того, что не можем донести окурок, хотя урны есть через каждые пять шагов. Из-за неуважения друг к другу — как тогда другие нас будут уважать? Мы не убираем дворы и подъезды, упорно не хотим думать, расти, брать ответственность; спокойно относимся к ворам и даже поощряем их. Мы часто бываем равнодушными, злыми и невоспитанными».
«Таких случаев много, — признается Марина. — Я чувствую желание перенестись в другое место. Например, если кто-то фальшиво поет или играет, меня просто корчит. Или когда смотрела интервью британского журналиста с Зеленским — и он гоготал, как дурень. Я его не выбирала, но он представляет меня. Или когда начальник на прежнем месте работы накричал на лаборантку, что она посмела завести электронную почту на его компьютере: он не мог понять, что почтовый ящик — в интернете».
Люди часто испытывают испанский стыд за действия политиков, известных и высокопоставленных лиц, даже если за них не голосовали, когда те демонстрируют позорное поведение, принимают крайне непопулярные решения или позорятся в публичном пространстве.
«Поскольку это публичные персоны, даже если мы их не выбирали, то являемся свидетелями их позора, — объясняет Анастасия. — Нам становится неловко, поскольку мы это видим, слышим, понимаем, и возникает тотальный дискомфорт: «глаза мои бы этого не видели»».
«Был у нас мальчик в универе, очень скромный, — вспоминает Светлана. — Неформальная лидерка группы придумала ему прозвище «Олень» и постоянно шутила над ним. Интересно, общество может существовать без белой вороны? Слабаки... Еще чувствую испанский стыд за Пилаеву Елену Михайловну, которая в начальных классах создала доску позора и при всем классе шутила над детьми. Мальчику, у которого умер отец, говорила: «Папа тобой не гордился бы». Позор таким чудо-учителям! Эти случаи — о буллинге. Мне стыдно, что люди не замечают собственные слабости, закрывают глаза на свои проблемы, недостатки, оскорбляя других, переключая внимание. И одновременно стыдно, что я и другие молчали и ничего не делали в защиту жертвы. В идеале нужно обидчику показывать путь, как перестать издеваться над другими и решать свои вопросы».
Вернемся к психологическим аспектам. По словам Анастасии, трудно однозначно сказать, чего от стыда больше — пользы или вреда. Во время практики она работала с людьми, над которыми сильно издевались в детстве, и столкнулась с последствиями подобного воспитания, когда человек чувствует себя плохим и недостойным. Однако в этой эмоции есть и полезная функция: она позволяет усваивать определенные социальные нормы, чтобы общество, в котором человек существует, не отторгало его.
«Вспомним Фрейда: стыд связан с морально-этическими нормами, — продолжает Анастасия. — Если человек стесняется, они у него точно есть, так как у социопатических личностей чувство стыда отсутствует. То есть стыд — эмоция высшего порядка, как и чувство долга, чувство достоинства. И если человек их не ощущает, это индикатор дефекта личности. Поэтому стыд является полезным: когда мы воспитываем ребенка, он должен усвоить нормы и правила поведения».
Экспертка уверена: методы, которыми это ощущение прививалось в советском пространстве и продолжает до сих пор, часто некорректны. Агрессивные нравоучения, заставляющие ребенка чувствовать себя плохим и недостойным, — плохие помощники для развития его личности. Анастасия отмечает, что на сегодняшний день нормы меняются: все больше родителей и воспитателей объясняют детям правила жизни без того, чтобы малыши чувствовали себя нехорошими. Лучшая методика — критиковать не человека, а поступок. В противном случае от нравоучений больше вреда, чем пользы.
ПІДПИШІТЬСЯ НА TELEGRAM-КАНАЛ НАКИПІЛО, щоб бути в курсі свіжих новин
