«Понаехали тут…» Это тот самый город, где вы вряд ли услышите такую фразу, даже если приперлись из какого-нибудь невиданного Мухосранска. Потому что каждый второй, ну, в крайнем случае, второй с половиной в свое время оторвал от насиженного места свою… скажем так, основу, ― и понаехал. Как говорится, тю, ля, а шо? Хорошее место. Тут это движение еще лет триста назад началось ― поселенцами, собственно, этот город и строился.
Может быть, именно поэтому он так легко и принимает каждого, заманивая кого работой, кого учебой, кого элементами сладкой жизни в виде ХАТОБа или рынка Барабашово.
Мой персональный Харьков начался с университета. И не «с какого университета?», а с Университета. Он вообще-то тогда (да и сейчас, по мнению всех его выпускников) был в городе один. Все остальные были вузы-институты, а он гордо возвышался на площади, такой весь… Огромный, красивый, в общем, настоящий универ. Мне было 15 лет (просто в гости к родственникам приехала), я шла мимо, очаровалась, подошла к его громадине, приложила руку к шершавой стене и загадала, что учиться буду только здесь. Было лето, июнь, стена оказалась теплой, я даже себе придумала, что мне ответили «да». Что характерно, когда я все-таки туда поступила, за все пять лет учебы ни разу не заметила разницы между «коренными» и «понаехавшими». Это был такой себе вполне «плавильный котел», в котором перемешались и выходцы с Донбасса, у которых в 90-е в регионе начался реальный экономический треш; жители города и области; российские студенты; ребята из разных стран Африки и Азии; белорусы, полтавчане, сумчане и даже (!) один киевлянин. Вся эта сборная солянка абсолютно вольготно себя чувствовала в нашей альма-матер, училась, общалась и, хотя я не могу сказать, что все было лучезарно и конфликтов на национальной почве не происходило, но никого из моих близких и даже далеких не задело. Повезло, наверное. Может, среда была просто интеллигентная?
Хотя вот на «Барабашке», где вьетнамцы рядом с выходцами с Кавказа вполне мирно соседствовали с украинцами и бывшими жителями разнообразной Африки, тоже в основном царили мир, дружба и жвачка. Ну, за редкими исключениями, когда бизнес-интересы неудачно пересекались с застарелыми ксенофобскими взглядами...
Каких только «братств» и «землячеств» не было в Харькове. Я, кстати, не знаю, каких не было. По-моему, были все. Львовского, наверное, таки не было ― правда, его отсутствие было успешно заменено «виртуальными бандеровцами» в 2014 году, которыми так усиленно пугали город «местные», перепутавшие Харьковскую мэрию с ХАТОБом.
Иногда мне кажется, что в этом городе можно встретить любой вариант причудливой человеческой судьбы. Я знакома с парочкой сирийцев, основавших здесь успешный бизнес еще в начале 2000-х, уехавших на родину, потерявших там все и вернувшихся обратно со словами «здесь к нам относятся лучше, чем там». С чудесным грузином-таксистом, который считал себя «патриотом Харькова», ездил по городу исключительно с желто-синим флажком в машине и яростно ругался с «этыми идиотами-сэпатарыстами!», харьковскими таксистами. С девушкой-вьетнамкой, которая на момент нашего знакомства по-украински говорила лучше, чем я. С евреем, который на голубом глазу заявлял, что «Харьков ― русский город, доставшийся Украине в результате всемирного еврейского заговора» и россиянином, который покупал броники для украинской армии.
Еврейская община Харькова традиционно была одной из самых больших (как и немецкая до Первой Мировой ― к слову о землячествах). И, точно так же, как в Одессе, ее почти уничтожили гитлеровцы во Вторую Мировую... Но фактически перестала существовать она в 70-80-х годах, когда открылся знаменитый «еврейский коридор» и можно было хоть чучелом, хоть тушкой слинять из великого и могучего. Именно в то время Пушкинский въезд в народе показательно переименовали в «Пушкинский выезд» ― многие семьи, которые заселяли этот район и конкретно эту улицу, выехали в Израиль. Так что знамениты харьковские еврейские бабушки ― сейчас экзотика…
Да, этот город так же легко отпускает людей, как и принимает. Я собьюсь со счета очень быстро, когда начну считать, сколько моих однокурсников, друзей и знакомых уехало в Киев, Львов и еще дальше, за границу... Пожалуй, не могу вспомнить ни одного места, куда бы мы ни приехали, где, разговорившись с местными, не услышала бы: «О, Харьков? Да я там учился/жил/был в командировке/жена оттуда родом/брат туда уехал/друзья там живут». И в Ивано-Франковске, и в Тбилиси, и в Лиссабоне.
Город-пересадка… Наверное, ничего ярче для меня это не иллюстрирует, как лето-осень 2014-го. Когда харьковский вокзал стал огромным транзитным пунктом, через который переливалось людское море беженцев с Донбасса. Когда открылась «Станция Харьков», когда одни незнакомые люди несли вещи для других незнакомых людей, а третьи дежурили на волонтерских пунктах. Тогда, собственно, многие и стали знакомыми. Скольких город приютил и оставил, а скольким дал короткую или длинную передышку перед дальней дорогой? Не знаю, и вряд ли кто-то точно знает.
Что ж, может и правда ― место такое? Для всех. Что ж, хочется, чтоб оставшиеся не боялись отсюда уезжать. А уехавшие ― возвращаться.
ПІДПИШІТЬСЯ НА TELEGRAM-КАНАЛ НАКИПІЛО, щоб бути в курсі свіжих новин
