29 апреля 1918 года в Киеве состоялся Всеукраинский съезд хлеборобов. Именно на нем верховная власть в стране была передана Павлу Скоропадскому, которого там же провозгласили гетманом. Украинская народная республика была переименована в Украинскую державу, Центральная Рада объявлена распущенной. В Украине установился режим Гетманата.

Живущие же на осколках бывшей империи люди вольны были принимать украинское гражданство или отказываться от него.

Каким же образом обстоял вопрос с украинским подданством в нашем с вами любимом городе в таком далеком 1918 году?

В фондах Государственного Архива Харьковской области можно обнаружить удивительно интересные документы.

Начнем с тех, кто принимать гражданство не пожелал.

Как мы знаем, в 1915—1918 годы в Харькове нашли пристанище многочисленные беженцы. Ясное дело, что рано или поздно в их планы входило возвращение в родные дома. В силу  этого украинское гражданство они принимать отказывались.

Среди них ― и жители Лифляндсккой губернии:

И поляки, мечтавшие вернуться на свои земли:

В большинстве своем все это были официальные и совершенно безэмоциональные заявления.
Отказы же, написанные россиянами, не так формальны и более категоричны.

«Я, агроном Владимир Николаевич Покровский, российский гражданин, настоящим заявляю, что своего российского гражданства менять не желаю и подданным Украинской державы прошу меня не считать».

«В виду того, что я уроженец тульской губ. Ефремовского  уезда /из мещан/, я на основании п. 4-го закона о гражданстве Украинской державы, имею честь доложить ВАМ Г-н Староста, что я не желаю быть подданным Украинской державы». (орфография и пунктуация автора сохранены)

«Всю свою сознательную жизнь я считал себя русским. Русский язык является моим родным языком. Мое мировоззрение складывалось под влиянием русской литературы и русского искусства. Ввиду всего изложенного в настоящий тяжелый для моей родины момент я не имею сил уйти от нее и поэтому покорнейше прошу Вас принять мое заявление об отказе от украинского подданства и выдать мне удостоверение как русскому гражданину».

А вот японцу Ким-Чан-Сану (он же носитель так прекрасно звучащего для слобожанского слуха имени Кинь-Шоо-Зень), жившему в поселке при станции Купянск-Узловая, Украина так понравилась, что он решил стать ее гражданином, и написал прошение:

Заявления жителей нашего города о принятии в украинское подданство часто были написаны на украинском языке.

Крайне любопытно, что зачастую в документах подобного рода вместо «підданий України» писалось «в тім, що я украінец». Этот факт говорит о весьма многом.

А вот прожившая всю свою жизнь в нашем городе Генриетта-Шарлотта Александровна Андерсон, видимо, так любила Харьков, что просто «имела честь просить принять (ее) в число украинских граждан».

Вдове же полковника Анастасии Алексеевне Боженко свидетельство о принадлежности ее и сына  к Украинской державе было необходимо для «представления в Полтавский Кадетский корпус».

Как бы там ни было, самая большая ценность подобных заявлений в том, что они написаны честно, пускай даже временами и эмоционально. Писавшие их люди откровенно указывали причину, по которой они принимают или не желают принять украинское гражданство.
Вот такая ситуация складывалась в Харькове чуть менее 100 лет назад.