В период новогодних и рождественских праздников у многих жителей нашего города в домах и квартирах появятся нарядные елки, украшенные игрушками и яркими гирляндами. И, хотя в уходящем году без «елочных скандалов» тоже не обошлось, несмотря на весь накал, ни у кого не возникло мысли о том, что елка ― это вредно. И на праздничные детские мероприятия с хороводами вокруг зеленого дерева и подарками влияют разве что ограничения, вызванные эпидемией Covid-19. И мало кто сейчас знает, что так было далеко не всегда. Например, более 100 лет тому назад в нашем городе кипели настоящие «елочные страсти». Именно об этом сегодня и будет мой рассказ.

Итак, летом 1914 года началась Первая мировая война. Ближе к зиме в Российской империи вдруг решили, что новогодние традиции пришли в государство из вражеской Германии. По этой причине во многих городах заговорили о том, что нужно запретить ставить елки вообще, а также проводить связанные с ними детские праздники. И уже в конце 1914 года в Киеве, к примеру, в местных церковных школах решили отменить рождественские елки, а деньги, выделенные на их проведение, потратить на покупку солдатам необходимых вещей. Харьков «анти-елочная истерия» также не миновала. Так, в середине декабря на волне патриотизма служители харьковской пожарной команды, независимо от того, что ежемесячно отчисляли 2% из своего жалованья на нужды войны, решили вдруг отказаться в своих частях от устройства елок на Рождество. А все финансы, предназначаемые на покупку новогодних деревьев, украшений и подарков, пожертвовать на нужды армии.

На паровозостроительном заводе также подержали идею отказаться от праздника. И 350 рублей, традиционно ассигнуемых управлением на елку для детей служащих и рабочих, по предложению учительского персонала и части детей школы при заводе решили также пожертвовать на армию. Чины харьковского почтово-телеграфного округа во главе с начальником округа и при участии дамского кружка на своем заседании единогласно постановили: взамен праздничной елки на собранную сумму (до 1000 рублей) приобрести и отправить солдатам на фронт в качестве новогодних подарков сало, табак, мыло, леденцы, носовые платки, холщовые портянки, нитки и иголки (и так далее, ибо перечислять можно еще долго).

Некоторые дети города Харькова также не отставали от взрослых и посчитали нужными выразить свою гражданскую позицию. Так, 7 декабря в СМИ было опубликовано открытое письмо одной юной харьковчанки:

«Покорнейше прошу не отказать поместить в газете вашей следующее:
В гимназии Л. В. Домбровской принято ежегодно устраивать елку; для этой цели ученицы, желающие быть на елке, вносят по 75 коп. В годину тяжёлых переживаний, вызванных продолжительной войной, от предстоящего праздничного увеселения я отказываюсь, а имеющиеся у меня 1 рубль 50 копеек (при сем прилагаемые) прошу присоединить к сумме на покупку праздничных подарков для дорогих защитников нашей родины. Я уверена, что найдется немало еще учениц, которые отнесутся также сочувственно и пожертвуют по силе возможности для доброго дела. Уч. IV класса Елизавета Каратуманова».

Ученики и ученицы торговой школы харьковского Ремесленного общества также публично изъявили желание отказаться от устройства елки на предстоящих праздниках при условии, что деньги, предназначенные для этой цели, будут израсходованы на приобретение теплых вещей для подарков солдатам. Поэтому попечительный совет торговой школы запланированную на устройство елки сумму в 100 рублей постановил передать в харьковскую городскую управу от их имени. Достаточно мудро поступили в сложившейся ситуации и ученицы Мариинской женской гимназии. Они собрали и отправили для солдат к празднику Рождества целых 16 пудов (сейчас это около 262 кг) подарков, среди которых были теплые вещи, сало, колбасы, папиросы и спички. Празднование елки решили не отменять, зато решили вместо этого отказаться от обычных наград, получаемых ими при переходе в старшие классы. А вот открытое обращение других сознательных детей, опубликованное в конце декабря, мне по своему возвышенному слогу и пафосу, если честно, напомнило текст каких-то пламенных комсомольцев 30-х годов.

«Забудем елку! С такими словами обращаемся мы, ученики младших классов харьковского 2-го реального училища, ко всем детям, устраивающим у себя на Рождество елку. Мы не в праве веселиться, когда наши ближние страдают, когда вокруг себя мы видим детей-сирот, оборванных и голодных, отцы которых геройски умерли на поле брани, защищая Отечество. Наш священный долг обуть, одеть и накормить этих сирот, дать им возможность провести хотя бы великий праздник Рождения Христа без забот и волнений о завтрашнем дне. И вот мы, ученики младших классов харьковского 2-го реального училища, решили, что этого легко можно достигнуть. Следует только отказаться от устройства елки в училище и у себя дома, и от рождественских подарков, а деньги, которые раньше затрачивались на все это, следует послать в редакцию газеты «Южный Край» с просьбой передать деньги на призрение вдов и сирот воинов в соответствующие учреждения и... все сделано: сироты-дети будут обуты, одеты и накормлены. При этом не должно стесняться незначительностью приношений. «С миру по нитке — голому рубашка» — говорит пословица, и это сущая правда. Приглашаем всех детей последовать нашему примеру в этом году, и тогда сироты смогут радостно встретить наступающий праздник Христова Рождения, а нам Бог пошлет и без елки весело провести рождественские праздники».

И да, чуть не забыл, немало масла в огонь подлила и училищная комиссия при Харьковской городской думе, принявшая решение в декабре елки для детей в подведомственных ей учебных учреждениях не устраивать.

Вполне естественно, что далеко не все живущие в нашем городе восприняли такие запреты радостно и позитивно. Взгляды противников елки и проведения праздника нам уже известны. А вот аргументация куда более многочисленных ее сторонников весьма полно представлена, на мой взгляд, в тексте ниже, который я позволю себе разместить с небольшими сокращениями:

«Кое в чем мы всегда любили перебарщивать, а в настоящее время эта утрата чувства меры в некоторых вопросах сказывается тем резче. Вот, например, вопрос о елках, устраиваемых на Рождество в городских школах и разных датских приютах и яслях. Вдруг возникает такой странный вопрос: устраивать ли такие елки теперь, когда война, и не следует ли расходуемую на сей предмет сумму отдать на подарки нашим воинам? И вокруг этого предложения возникает целый спор! Позвольте — да ведь это же, по-существу, совершенно нелепо! Хотят использовать всю глубину чувства приязни и заботливости к нашим солдатикам, встречающим великий праздник в окопах, в тяжелой боевой обстановке, — и прекрасно! Надо, разумеется, сделать все возможное, все, что в наших силах, чтобы облегчить и скрасить жизнь и страду наших славных защитников, но делать это надо не за их же, так сказать, счет! Это же недурно: взять у детей, чтобы было что послать отцам! Подумайте: чьи дети в значительной части учатся в городских школах и чьи дети большей ныне части призреваются в наших приютах, яслях и детских столовых? Призванных на войну отцов. И вот, у этих-то, главным образом, детей хотят отобрать елку, их именно хотят лишить той отрады, которую дает елка как развлечение и как источник маленьких материальных благ в виде подарков. Мало того, скажу вот что: мне представляется, что в утешение матерям и детям запасных (в школах непременно должны знать эти семьи) следует раздать еще больше лакомств, книжек, игрушек, вещей, больше, чем обыкновенно, потому именно, что они сейчас сироты наши, хотя бы, Бог поможет, временные, но сироты. В домах людей достатка,не говорим уже о богатых, елки будут ведь. Какой педагогический и психологический смысл лишать детей этого удовольствия, трогательно-прекрасного в своей идее? Другое совершенно дело, как могут распорядиться своими подарками и полученными деньгами дети таких семей! Равенства ведь нет между ними и теми семьями и детьми, о которых мы говорим — равенства ни в отношении душевного гнета, ни материальных лишений. Заговорили о замене, не подумав. У нас так рады «новой мысли», особенно смелой. Немыслимо, чтобы городское управление, его училищная комиссия, ведающая устройством елок, чтобы они лишили бедных городских детей привычного блага, о котором грезится им целый год, и таким образом чтобы еще ухудшили их положение. Ведь это что же такое будет? Окончательно погрузить малышей с их матерями в море печали и слез, вместо радости и любовного привета! Город несет огромные, неслыханные до сих пор траты (разумею под словом«город» весь Харьков); но что же могут сэкономить па елках? Если у городского управления нет суммы для этого, пусть сделают частный сбор, и в один день легко собрать те три-четыре тысячи рублей, которые потребны для этого дела. Дадут с легким, радостным чувством и дети состоятельных семей, и их отцы, и матери. Дадут и тем приютам и яслям, у которых нет такого сильного пестуна, как городское управление. Как не дать?! Помилуйте! Надо дать, много дать, рада тех же отцов, которые в этом добром нашем порыве найдут для себя и великую радость, и новую энергию, чтобы исполнить до конца свой святой долг защитника родной земли! Самое дорогое и для них, и для нас — дети!»

Также стоит отметить, что и среди самих солдат, находящихся на боевых позициях, идея с отказом от проведения елок поддержки не получила и была воспринята как «Обидеть детей ради якобы нужд армии?!» На страницах газет империи стали появляться различные гневные письма от защитников. К примеру в «Вечернем времени» немалого шуму наделало опубликованное письмо одного командира артиллерийской батареи, в котором категорически отрицалась необходимость детской жертвы и ее приятность воинам, так как, по словам автора, «она принесена за счет тех, которые составляют часть живой души этих самых воинов».

Ну, а в самый канун Рождества, 24 декабря, наконец-то высказал свою позицию и один из самых главных и ярых противников устройства школьных елок в Харькове. А именно, председатель городской училищной комиссии, профессор Николай Федорович Сумцов. Суть ее, если коротко, сводилась к следующему:

1) Все большие училищные помещения заняты под лазареты. На организацию елки при больших школах необходимо не только немало денег, но также времени учителей и больших помещений. Ни того, ни другого по причине военного времени сейчас нет.
2) Вводить в расчёты частные пожертвования в настоящее время ввиду крайней напряженности частной благотворительности представляется недостойным.
3) В постановлениях училищной комиссии об отказе проведения в учебных заведениях елок нет никакой «ошибки» или «необдуманности», а есть только известного рода благоразумие и осторожность. По причине того, что училищная комиссия как раз считается с тяжелым переживаемым моментом и находит более целесообразным, чтобы елочные средства были использованы не на «арлекинские колпаки» и погремушки для детей солдат, а на фуфайки и лекарства для их отцов.
4) Разумеется, хорошо было бы скрыть тяжелую правду жизни в позолоченном елочном орехе. Но, к сожалению, на харьковских кондитерских фабриках не производят чудодейственных конфеток. Да и нужны ли они? Ведь дети в возрасте 8-12 лет далеко не так просты и наивны, как часто кажется взрослым. У них есть чувство правды жизни. Нужно было видеть, как легко и просто они примирились с тем, что не будет елки, когда им толково было объяснено, что, мол, елки стоят денег, а теперь каждая копейка может пригодиться для их отцов и братьев. И, вместе с тем, с каким при этом счастьем и удовольствием они выразили в ответ свое желание принять участие в хорах и оркестрах для посещения на праздники лазаретов.
5) От детей елки никуда не уйдут; не один же год они будут оставаться детьми.
6) Вместо елок с большей пользой и уместностью для школьников можно устроить синематограф, благо у города есть свой аппарата и своя коллекция картин. Также можно организовать такие развлечения, как утренней спектакль с выбором интересной для детей пьесы, к примеру «Путешествие капитана Гранта».

Но, несмотря на все патриотические призывы, запреты и отречения, на праздники в городе Харькове было тепло и радостно. В лазаретах для раненых и больных, приютах, яслях, частных школах и бесплатных столовых были наряжены елки, играла музыка, читались стихи, звучали смех, шутки и, конечно же, раздавались подарки. Не было всего этого лишь в городских школах. Поэтому немало жителей Харькова выразили пожелание Николаю Сумцову и училищной комиссии, чтобы елки в 1915 году были богаты и тем самым вознаградили учащихся за понесенные лишения по случаю военного времени. Ну, а о том, насколько патриотично или нет было ставить елку в Харькове, более чем прекрасно, на мой взгляд, высказался тогда журналист газеты «Утро» Александр Захарович Замошников. Именно его словами мне и хотелось бы завершить сегодняшний текст:

«Нарядная елка с растрепанной звездой на верхушке, а под елкой счастливое семейство. Какое мне дело, что это аляповатый лубок, и что елка ― это немецкий обычай? А если я люблю елку как свое детство, как нянины сказки, как материнскую ласку? Может быть, любить молодых девушек и целовать любимую женщину — тоже немецкий обычай? В таком случае, извините, я немец. Немец, немец и немец!»