Грядут новогодние праздники — улицы города, витрины магазинов и дома жителей украшаются елками и игрушками. Как и более 100 лет назад, в харьковских СМИ можно увидеть всевозможную рекламу с призывами встретить Новый год в том или ином ресторане или гостинице... Как же праздновали его наши предки?

Те, у кого есть деньги, могут отметить праздник в «Гранд Отеле» 31 декабря с 10 часов вечера. Ужин там, правда, 2 рубля с персоны, зато будет играть оркестр Пензенского полка, да и меню крайне разнообразное и изысканное.
На углу улицы Университетской и Рыбной, в гостинице «Марсель», празднование чуть дешевле, всего 1 р. 50 копеек с персоны. Оркестр играет, между прочим, венский.

Те же, для кого кухня и оркестр значения не имеют, а хотят просто повеселиться, могут встретить Новый год в залах Дворянского собрания ― там проходит танцевальный вечер и лотерея-аллегри. Или можно посетить бал-маскарад в здании Коммерческого клуба.

Магазины, как и сейчас, наперебой кричат о скидках и распродажах. Некоторые из них уточняют, правда, что 1 января работать не будут. Ну и, конечно же, какой праздник без шампанского на столе?

Высказывания известных слобожан-политиков за год также публикуются в праздничных выпусках.
«В мире человеческих отношений улучшения не происходят словно стихийные перемены: времена года сменяются в природе правильной чередой, независимо от воли человека; наоборот, свободный почин творческой  личности, самосознание общества определяют превратность его судьбы».

Ну и какой же Новый год без елки? Правда, в те времена она была прежде всего атрибутом Рождества, а не Нового года. Однако все равно факт этот не отменяет ценности воспоминаний  различных людей о ней. Так, выходец из крайне состоятельной семьи Харьковской губернии, князь Александр Дмитриевич Голицын (1874—1957 гг.) в своих мемуарах пишет на эту тему следующее:

«...Как это ни странно, но празднование Рождества Христова оставило во мне меньше впечатлений, чем празднование Пасхи...
Конечно, традиционная елка всегда сопутствовала у нас этому традиционному празднику, и в детском возрасте, когда мы жили круглый год в деревне, у нас рождественская елка благодаря огромным размерам комнат нашего дворца в Должике и щедрости нашего деда графа Сиверса  всегда достигала огромных размеров и была богато убрана всякими украшениями и сладостями .
Но по мере подрастания самый интерес к елке у нас падал, чтобы в зрелом возрасте вновь возродиться уже с точки зрения радости доставления удовольствия своим детям...»

Воспоминания 1893 года о елке известной харьковчанки Кристины Даниловны Алчевской, которая была не так состоятельна, как князь, отличаются, однако куда более интересны:

«Я помню елки прежних лет нашей воскресной школы. Это были небольшие  сосны, закопанные  в  позолоченную, как орехи, кадочку, с бумажными цепями, с базарными гирляндами цветов, с  дешевыми блестящими украшениями и конфетами в золотых бумажках. В тесной комнате вокруг  такой елки собиралось 50-60  детей, подростков и взрослых; они пели песни, радовались празднику и, веселые и счастливые, расходились по домам с бумажными пакетами, содержащими в себе несколько копеек лакомств. Незатейливые это были елки, незатейлива и бедна была моя собственная обстановка; но я была молода, весела, добра, я любила это дело так же горячо, как люблю его теперь, и незатейливая елка была окружена для меня целым ореолом   поэзии. Довольно заглянуть в мои старые дневники, чтобы  удостовериться, с каким наивным пафосом описывала я и эту сосну, и эту позолоченную шумихой кадочку, и свое душевное состояние, полное восторга и умиления... Но по мере того, как росло мое материальное  благосостояние, росли и хорошие рождественские елки, и в настоящем году достигли своего апофеоза. В огромном зале с лепными украшениями по стенам при свете газа на роскошной эстраде, покрытой ковром, стояла огромная красивая ель в нежных цветах, напоминающих весну в природе, с блестящими красивыми цветами, изящными разнообразными украшениями, которые ежегодно идут в наше государство из-за границы в таком изобилии...»

Так что, как видим, немало праздничных традиций, несмотря на течение времени, остаются неизменными. Однако Новый год и Рождество — это, прежде всего, еще и время теплых и добрых  историй, согревающих душу. Одна из них так запомнилась Христине Алчевсой, что она записала ее в своих мемуарах, и ее спокойно можно назвать «рождественской историей».

«1 января 1885 года.

Недавно зашел ко мне один знакомый пожилой господин. Он не педагог, но давно знал школу и интересовался ею в качестве земского деятеля. Это было на Новый год. В то время, как он сидел у меня, мне сказали, что меня желает видеть бывшая ученица школы Климова. Я очень хорошо помнила и лицо, и фамилию, и характеристику этой бывшей ученицы, хотя и потеряла ее на несколько лет из виду. Я помнила, что это была дочь сторожа Государственного банка, некрасивая, но симпатичная и умная девочка, очень настойчивая в  своих занятиях по школе, но что сталось с ней потом, я не знала, хотя она мне и говорила как-то впоследствии о своем намерении поступить на фельдшерские курсы.

― Просите, ― сказала я и быстро пошла на встречу.

Передо мною стояла молодая женщина, весьма прилично одетая, с бледным, худощавым лицом, носящим на себе отпечаток не то усиленного труда, не то задумчивости.

— Не удивляйтесь, Христина Даниловна, что я пришла к вам в такой торжественный день, —сказала она с чувством, — я не отниму у вас много времени; я пришла к вам не просить, как приходят к вам иные, мне  просто невыразимо захотелось  сообщить вам именно в этот торжественный день, что я, бывшая ученица вашей школы, окончила фельдшерские курсы, имею практику, вышла замуж за порядочного человека, имею маленькую дочь и вполне счастлива. Впрочем, есть у меня к вам просьба: подарите мне вашу карточку. Иногда разговорюсь о школе, о вас, и так хотелось бы показать вас хоть на карточке.

Я очень была тронута этой искренней речью, подарила Климовой свою карточку, и через  несколько минут она ушла...»

Можно как угодно относиться к празднованию Нового года и елке. Но, думаю, что пока в основе их лежат «радость доставления удовольствия детям», эти праздники обязаны существовать и через 1000 лет.

До встречи в следующем году! Мира нам всем и тепла.