Закрытые в себе. Жизнь переселенцев в модульном городке

Модульный городок в Харькове для временного проживания переселенцев из оккупированных территорий действует уже два года. Состоит он из 100 жилых модулей и трех общежитий (84 модуля), есть две прачечные.

Изначально оговоренный срок проживания переселенцев в городке — полгода. Но за время его существования отсюда уехало всего 27 семей. Сейчас здесь живут 400 человек.

В городке размещаются переселенцы с ограниченными возможностями, многодетные, то есть преимущественно социально незащищенные слои населения. Большинство не работают, получают пенсию или льготы. Выходят за территорию городка крайне редко. На вопрос: «Как отсюда добраться до центра Харькова?», никто не знает ответа.

На меня реагируют не очень приветливо. Мол, приходило уже несколько журналистов, а ничего не изменилось.

— А что, — спрашиваю, — должно измениться?

— Да война у нас здесь, — отвечают жильцы. — Не хуже, чем в тех краях, откуда мы сбежали.

Война, как выясняется, за льготы, места в комнате, санузел, холодильники, даже за полки в холодильниках. Комендант говорит, что люди здесь просто расслабились, не все хотят работать. Привыкли, мол, к «халяве».

«Мы приехали сюда голые и босые, трусы только с собой взяли, — говорит Алина, переселенка из Луганска. — А они еще что-то от нас требуют, оплату подымают (раньше за койко-место человек платил 100 гривен, теперь — около 200 гривен, — авт.). Тут и так негде развернуться».

«Люди на нас злятся. Мол, понаехали тут. Да я бы ни за что не приехала, если бы не пришлось», — говорит Екатерина.

Екатерина с дочкой и четырьмя внуками приехали из Станицы Луганской в 2014 году после того, как во дворе их дома разорвался снаряд. Стены дома превратились в решето. Женщина не уезжала до последнего, питала надежду что-то сохранить.

На протяжении 10 лет Екатерина присматривала за женщиной, чтобы заработать себе на жилье. Катя плачет и вспоминает о лошади, которая была у них в Станице Луганской. Их кормилица. Каждый год дочка с лошадью ездили на море, чтобы зарабатывать…

Теперь они с дочерью берут на дом работу — чистят пластик. Пластинки размером 1 на 1 см и весом несколько миллиграмм каждая. 1 килограмм почищенных пластинок стоит 5 гривен… Работа не для слабонервных. Внуки помогают тоже.

«Домой хочется, а некуда. Какие-то люди в масках вывезли даже аппаратуру из дома. А когда бежали, то внук сильно разбил голову, упал. Дочь 4 километра несла его на руках к ближайшей больнице. Машины просто не останавливались, люди убегали от обстрелов», — вспоминает Катя.

В этом году семье надо отправить четырех детей на обучение: одного в школу, двоих — в садик и старшего — в университет.

Все время, пока бабушка плачет и рассказывает мне свою историю, внучка жалеет ее. Потом спрашивает, болит ли у Кати сердце. Катя утвердительно кивает. Малышка находит большое игрушечное сердце среди своих игрушек и приносит бабушке.

«Бери, — говорит. — Будет у тебя новое большое здоровое сердце».

Устроиться на работу в Харькове, по рассказам переселенцев, невозможно. Выселиться из городка тоже.

«В объявлениях об аренде квартир пишут: «Берем всех, кроме людей с животными и переселенцев». Это как? Теперь нас со зверями сравнивают. Привыкли всех ровнять по кому-то одному. Мне, например, некогда думать о том, чтобы причинить какое-то зло хозяевам квартиры. Не до этого мне, понимаешь? Скорее, важно, чтобы дети были здоровы, накормлены и нам всем было где спать», — возмущается Наташа из Луганска.

Наташа недавно ездила домой в Луганск. Там осталась ее мама с братьями. Говорит, что вечером на улицах никого нет, город пустой. Как в фильме ужасов, только пакеты на дороге валяются и собаки лают.

Маленькая девочка, внучка Наташи, угощает меня печеньем и просит сфотографировать ее с друзьями. Детям в городке нравится все.

Некоторые переселенцы устроились на работу прямо тут, в городке: кто дворником, кто за стиральными машинками следит.

Лена, как и большинство переселенцев в модульном городке, переехала сюда в 2014 году. Трудится в прачечной, получает 2000 гривен. Всем стирает вещи. Не разрешает только машинки самим включать и просит подписывать пакеты с вещами.

Аркадий из Донецка. Здесь он с родителями, братом и сестрой. В отличие от всех переселенцев в модульном городке, 14-летний парень за родным городом не скучает.

Очень уж нравится ему Харьков. Учится парень на повара-кондитера и параллельно работает. Собирает группы на кулинарный мастер-класс, в городке у него много друзей. В будущем Аркадий собирается купить дом в Харькове.

Переселенец вспоминает родной дом и говорит, что его семья уехала из Донецка тогда, когда над головой начали летать самолеты.

Лена работала в супермаркете, пока не испортилось зрение.

В будущем Аркадий собирается купить дом в Харькове.

Виктория с сыном приехала из Песок Донецкой области. Кажется, Вика — самый позитивный человек среди тех, с кем я общалась. Несмотря ни на что, она уверена в том, что все будет хорошо…

«Поселка нашего нет, дома — тем более. Я не верю, что мы еще вернемся домой», — с грустью в глазах рассказывает женщина.

У Коли, ее сына, первая группа ДЦП. Это умственная и физическая отсталость. Коле — 22. Он протяжно произносит свое имя, ходит только с помощью «пластиковых сапог» и мамы, но чаще всего сидит в коляске. Семья в модульном городке живет уже 2 года, за которые Коля перенес несколько операций.

Я выхожу и представляю, как Коля на коляске проезжает в щель между кроватями. Возможно ли это вообще? Так мало места в комнатушке.

Наталья, переселенка из Луганской области. Ее дом разбомбили, а в луганской квартире проживает 9 человек. Жить с ними Наташа не может себе позволить, потому что под опекой у нее внучка-инвалид, мать которой лишена родительских прав за злоупотреблением алкоголем.

Даша не может проехать в комнате на коляске.

Внучке Даше 13 лет. Она родилась с аномалией конечностей и двусторонней тяжелой косолапостью. Девочка совсем не может ходить. Она постоянно лежит на кровати, потому что проехать на коляске между двумя двухэтажными кроватями нереально.

Наташа уверена, что Даша, переселенец и инвалид, вдвойне никому не нужна. Каждые полгода бабушка с внучкой подписывают договор о продлении проживания в модульном городке.

Квартиру снять, признается Наташа, невозможно: хозяева, услышав, что ребенок инвалид, не соглашаются принимать таких жильцов. Кроме того, она платит по 200 гривен за каждое свободное незанятое место в комнате, а их тут 2. Общая сумма получается около 1200 гривен в месяц.

«Даже когда приезжают родственники на 5 дней, надо платить. Раньше такого не было. Говорят, деньги в харьковском бюджете закончились».

Женщина боится, что к ним еще кого-то подселят, а ведь внучке нужен особый уход. Три операции девочка уже перенесла, в будущем — еще несколько.

В коридоре домика встречаю мужчину, который стирает пеленки…

Саша с женой приехал в Харьков из Алчевска Луганской области. На тот момент жена была беременна двойней — ждать дальнейшего развития событий не было смысла. Хоть дом остался целым, закрыли его и сбежали при первой же возможности.

Дети родились уже в Харькове. В таких условиях ухаживать за ними тяжело: тесно, жарко. Но деваться семье некуда.

Мужчина работает, но жене с двумя месячными детьми нужна помощь. Кухня, туалет расположены в домиках далеко друг от друга, с двумя малышами не набегаешься. Поэтому последние дни Саша дома, помогает. Говорит, что уже звонили с работы, хотят уволить… Отец семейства боится, что модульный городок скоро закроют и их выселят.

«Главный вопрос: «А дальше куда?». На зиму, конечно, не выбросят. Но по весне…», — рассуждает Саша.

Цей матеріал було підготовлено в рамках Програми міжредакційних обмінів за підтримки міжнародного медіа-проекту MyMedia