Даже части того, что свершил великий слобожанин, дворянин Харьковской губернии Владимир Иванович  Ковалевский, было бы достаточно, чтобы вписать его имя навечно золотыми буквами в нашу историю. В значительной мере именно благодаря стараниям того, кто родился 10 ноября 1848 года в Балаклее, в различных регионах бывшей Российской империи было создано свыше 100 профессиональных школ различного типа, 73 коммерческих училища, несколько художественно-промышленных училищ, открыто 35 училищ торгового мореплавания. Крупнейшими из них были Санкт-Петербургский, Киевский и Варшавский политехнические институты. К 1906 году в различных учебных заведениях Российской империи насчитывалось 25 стипендий его имени.

Жизнь блестящего государственного деятеля, талантливого ученого и предпринимателя Владимира Ивановича Ковалевского была настолько полна взлетов, триумфов и падений, что даже краткое ее описание неминуемо выльется в огромную статью. В марте 1889 г. Ковалевский был назначен членом Тарифного комитета и Совета по тарифным делам новообразованного Департамента железнодорожных дел Министерства финансов, где познакомился с С. Ю. Витте. Со временем Владимир Иванович стал одним из самых доверенных людей Сергея Юльевича. Их совместная деятельность продолжалась более 13 лет.

Сергей Юльевич Витте в 1892 году стал министром финансов в империи и Ковалевского тогда же назначают членом Тарифного комитета Департамента железнодорожных дел Министерства финансов. В 1892—1900 гг. он становится директором Департамента торговли и мануфактур, в 1899—1901 гг. ― председателем Особого совещания по подготовке законопроекта об учреждении промышленных предприятий, а в 1900—1902 гг. ― товарищем (заместителем) министра финансов.

Владимир Иванович возглавлял комиссии по подготовке русских отделов на всемирных выставках 1893 г. в Чикаго и 1900 г. в Париже. По его инициативе в 1893 г. начали издавать «Торгово-промышленную газету». При активном участии Ковалевского были  проведены всероссийская торгово-промышленная выставка и всероссийский торгово-промышленный съезд в Нижнем Новгороде в 1896 году.

По окончании Парижской всемирной выставки, в ноябре 1900 г. во французской газете «Lіbегte» под заголовком «Промышленная Россия в концерте народов» появилась длинная статья об экономической эволюции в России.

«Мы находимся еще под влиянием чувства удивления и восхищения, испытанного нами при посещении русского отдела. В течение немногих лет русская промышленность и торговля приняли такое развитие, которое поражает всех тех, кто имеет возможность составить себе понятие о пути, пройденном в столь короткий срок. Развитие это до такой степени крупное, что наводит на множество размышлений...»

Основываясь на цифрах и статистических данных, парижская газета утверждала, что «империя  вступила в новую эру промышленного и торгового преуспевания», причем успехи эти  приписывали таланту и возвышенности взглядов министра финансов С. Ю. Витте и его сотрудника, директора департамента торговли и мануфактур В. И. Ковалевскаго. Того же мнения касательно Владимира Ивановича были и газеты Российской империи.

Когда осенью 1902 года праздновали 10-летний юбилей управления Ковалевским департаментом торговли и мануфактуры, в газете «Нива» писали:

«Одним из крупнейших сотрудников министра во многих его делах был нынешний товарищ министра финансов В. И. Ковалевский, 10 лет проработавший рука об руку с С. Ю. Витте — сначала в качестве директора департамента торговли и мануфактур, а с 1900 года уже в настоящей должности товарища министра, заведующего делами торговли и промышленности. В области русской торговли и мануфактур В. И. Ковалевский сделал очень много, не только как долголетний глава департамента торговли и мануфактур, но и как руководитель целого ряда комиссий по разным отдельным отраслям русской торговли и промышленности. В. И. Ковалевский представляет собой редкое соединение выдающегося администратора и неутомимого работника, отдающего своей службе все свои силы, способности и все свое время. Наряду с этими многотрудными служебными обязанностями, Владимир Иванович тесно связал свое имя с всероссийской промышленной и художественной выставкой 1896 г. в Нижнем Новгороде. Его организаторскому таланту, его неутомимой энергии выставка обязана очень многим. В качестве вице-председателя Высочайше утвержденной комиссии по заведыванию устройством всероссийской выставки в Нижнем Новгороде, Владимир Иванович нес на себе почти всю тяжесть предварительной организации выставки и главного руководительства работами, не щадя для этого ни времени, ни сил, постоянно отлучаясь к месту работ и снова с необыкновенной быстротой возвращаясь к своим занятиям по министерству и разным специальным комиссиям. Такое же близкое отношение к выставке продолжал Владимир Иванович иметь и по ее открытию, и во все время ее существования. Все, кто только соприкасался с выставкой, в силу ли служебной деятельности, в качестве ли экспонента, не могли не соприкасаться и с Владимиром Ивановичем, как с одним из главнейших радетелей за ее судьбу, старавшимся сделать ее действительно верным отражением современного положения русской торговли и промышленности. Точно так же, председательствуя в 1896 г. в комиссиях по устройству русского отдела на всемирной выставке в Париже 1900 г. и скандинавской выставки в Стокгольме, Владимир Иванович принимал все меры к тому, чтобы эти выставки были возможно точным и полным отражением успехов нашей промышленности».

Ничто тогда не предвещало падения всесильного товарища министра. Однако нежданно-негаданно разразился скандал. В 1896 году, находясь в Германии, Владимир Иванович познакомился с Елизаветой  Александровной Шабельской. Два года спустя они вновь встретились на всероссийской промышленной и художественной выставке в Нижнем Новгороде, где Ковалевский возглавлял комиссию по ее устройству. Шабельская была красавицей, несостоявшейся актрисой и... авантюристкой, использовавшей мужчин.

В итоге Елизавета Шабельская стала любовницей женатого Ковалевского и вжилась в роль содержанки богатого и влиятельного чиновника. Охочий до сплетен известный книжный издатель Суворин 12 марта 1900 года пишет в своем дневнике следующее:

«О Шабельской, которая сняла у дома Демидова театр, рассказывала [В. А.] Неметти. Она сняла за 25 тысяч, а [П. В.] Тумпаков предлагал 30 тысяч. Директор дома говорил, что непременно отдаст Шабельской, потому что она с шестью министрами чуть ли не в связи. Ковалевский в этой бабе роет себе яму. <...> В течение нескольких лет она стала богатой, разъезжает в каретах, нанимает дом-особняк и дает фестивали <…> Она раздает места и способствует за деньги предприятиям».

А 5 декабря 1902 года Суворин записал уже это:

«Был В. И. Ковалевский. Страшно расстроен. Рассказывал о мошенничестве Шабельской: она подписала на 120 тысяч фальшивых векселей. Около нее была целая шайка мошенников».

Ковалевский подал на Шабельскую за подделку своей подписи на векселях в суд.

Экспертизой было установлено, что подпись действительно поддельная. Однако благодаря Шабельской и ее друзьям в ходе следствия достоянием общественности стали внебрачные связи товарища министра финансов — не только с Шабельской, но и с новой любовницей, Марией Григорьевной Иловайской. Ковалевский был вынужден подать в 1902 году в отставку, а скандальное дело о «подложных векселях» затянулось до 23 ноября 1905 года. По решению суда Шабельская была оправдана. В 1907 году она даже издала роман «Векселя антрепренерши», основанный на материалах скандала и суда с Владимиром Ивановичем.

В принципе, если однажды собрать воедино все мемуары современников, где писалось о Ковалевском, то могла бы получиться интересная книга. Ведь воспоминания самого Владимира Ивановича от 1919 г. крайне скудны.

«Из старых заметок и воспоминаний.

Извлекаю из заметок и даю воспоминания в форме сырья, без малейшей попытки к систематической обработке. Так, пожалуй, и лучше: проще, непосредственнее, с большим отпечатком духа времени, к которому относятся факты и, бесспорно, с меньшей субъективностью. Личный элемент я, по возможности, старался устранить, удерживая его в тех случаях, когда то необходимо для характеристики событий или действующих лиц. Цельный, связный очерк хотя бы некоторых периодов былого на моей памяти я предпочитаю дать впоследствии, когда душе не будет так скорбно и мрачно, а телу так холодно и голодно...»

Хотя есть в них небольшая история, связанная и со Слобожанщиной.

«В прежние времена можно было в некоторых высших учебных заведениях записываться слушателями отдельных предметов, уплачивая в год по три рубля за каждый. Я записался слушателем химии и получил соответственное удостоверение, заменявшее паспорт. С ним я и выехал в свою родную Харьковскую губ. По приезде на станцию мне надо было подыскать в соседнем селе лошадей для проезда в имение моего отца, верстах в сорока. Я обратился к волостному старшине, по фамилии Борщ, с просьбой отпустить земских лошадей. «А кто вы такий будете?» — спросил он. Я предъявил документ. Борщ был «людина неписменный» — неграмотный или почти неграмотный, ибо бумагу повернул верхним концом книзу, «догоры ногами». На помощь позвал он писаря Коробку, разбитного малого типа «Шельменко». Тот прочел и передал мою квалификацию: «Слушатель химии». «Слушатель химии»,— повторил Борщ, отчеканивая каждый слог. «Щож воно таке: чи чин, чи звание, чи должность? Здорово молоде. Мабуть, неважна птица». «Ни, мини здаеця, шо то чоловик вченый, — пояснил Коробка. ― А що молоде, то не в диковину, бо вченые завсегда молоди бувают. Коней дати треба. Воно, пане голова, и спокийние. Може и справди то людина важна. Не даете коней, як бы вам вид становаго ни влитило». Борщ согласился. Подали лошадей. Когда отъехали шагов двадцать, Борщ приказал остановиться и спросил: «А казенна печать е?» Я опять показал бумагу. Печать совершенно успокоила волостного старшину. «Ну, теперь, идьте с Богом»,— напутствовал он меня».

Как было написано выше, о Ковалевском писали многие известные люди того времени.

Однако весьма интересна характеристика, данная Владимиру Ивановичу по случаю его отставки в 1902 г. его врагом, известным публицистом, князем Владимиром Петровичем Мещерским, время от времени писавшим на него доносы. Текст интересен тем, что современники считали Мещерского крайне отрицательным типом, в силу чего мало кто ждал от него чего-то хорошего.

«В. И. Ковалевский был в высшей степени интересный тип петербургского бюрократа и русского даровитого человека. Второго такого типа человека я на своем веку не встречал. Та изумительная легкость, с которою в его уме складывались формы не только для красноречия, но и для выхода из самых трудных положений, и имея  представления понятною всякому человеку самой мудреной темы, была, без сомнения, его главным дарованием и всего, что прошло через его руки, он не столько  был творцом, сколько Эолом, под звуки которого действительность серая и, подчас, беспорядочная принимала самые яркие краски и формы фантастической живописи. Одною из курьезных черт этого интересного государственного человека было то, что никогда никто его не мог находить, и пять минут беседы с пойманным на лету В. И. Ковалевским добывались днями безнадежных розысков. А между тем, он никуда не скрывался, а исчезал для искавших его потому, что в течение дня он успевал перебывать в нескольких комиссиях и совещаниях, у разных лиц, и везде говорил, везде строил воздушные замки несомненного благополучия для тех, которые его слушали. Другая интересная особенность его была — сочетание полной неспособности слушать вникая, с невозможностью в чем-либо отказывать. Первая неспособность ему не вредила, потому что никто не умел так сладко маскировать свое неслушание вас, как он, так что проситель всегда уходил с впечатлением, что В. И. Ковалевский его великолепно выслушал, а вторая неспособность была одним из магических его талисманов, и тому, кто пришел бы к нему с просьбой занять его место, он, наверное бы, не ответил отказом. Деловая импровизация была тоже поразительным дарованием этого человека. Про него рассказывают в Департаменте, что, теряясь во множестве комиссий, он прибегал к своему курьеру, как к путеводной звезде, указывавшей ему, в какую комиссию когда ехать, и тогда, сидя в извозчике, он приготовлялся к десятой речи за день, с утра, и импровизация по вопросу, о котором он ни одной бумажки не читал, выходила блестящей. Блеск и наружный успех всегда были его нераздельные спутники и ни разу не изменили своему любимцу. Углубленным в чтение, поглощенным слушанием, никто его не видел, но блестяще говорящим его видела и слышала вся Россия в течение целых десяти лет. Направления он был либерального. Но так как он, прежде всего, был бюрократ самый чистокровный, то наивен был бы тот, кто стал бы искать в следах его официальной деятельности признака либерализма. Наоборот, во всем том многом, что вышло из его управления за годы его главенства в области торговли и промышленности, вы везде, прежде всего, наткнетесь на проявления его бюрократизма. Они заключались в разных загвоздках, которые он изобретал, чтобы всякое дело, им применяемое, так или иначе, поставить в зависимость или от Департамента, или от чиновника, чтобы труд еще в зародыше уже обложить налогами и регламентацией. Но он был безусловно бескорыстный человек».

После отставки в 1902 году яркая жизнь и свершения блистательного балаклейца не закончились. Впереди его еще ожидало немало побед. Скончался Владимир Иванович в возрасте 85 лет, 2 ноября 1934 года. А в  № 1 журнала «Природа» за 1935 г. в разделе «потери науки» была размещена статья «Памяти Ковалевского». Автором ее был тот, кто считал Ковалевского своим другом и учителем ― выдающийся ученый, академик Николай Иванович Вавилов.

Но это уже совсем другая история...