Девочки-подростки из интерната Донецкой области любят прогуливаться возле военной базы, недалеко от места проживания. Здесь АТОшники угощают их сладостями. За безобидными разговорами военные намекают на секс, кто-то соглашается.
Бывает и наоборот — инициаторами близости становятся сами несовершеннолетние. О таком досуге волонтерам рассказали местные взрослые секс-работницы — говорят, появилась конкуренция. Мы об этом узнали от консультантки международной организации Womens International League for Peace and Freedom — Ukraine Нины Потарской. С юными секс-работницами она видится часто и говорит, что в их положении интимные услуги стали неотъемлемой частью выживания.
«Никто пока не хочет за это браться, мол, пока не поймали — не доказали. А у детей есть деньги на такси, на выпивку, на телефоны, что говорит о том, что эти дети зарабатывают. Детей без денег легко мотивировать деньгами. И военные не против. У них нет никакого наказания за это», — говорит Потарская.
В Украине на линии конфликта проживает 14 тысяч детей.
Подростковой секс-работой занимаются с 13 лет, – волонтер
Откуда проблема?
Экономически нестабильное положение – самая распространенная причина продажи своего тела, присущая каждому военному конфликту. Существует специальный термин – survival sex – занятие проституцией на войне ради собственного спасения.
Подобные факты известны в горячих точках Африки и в Чечне.
Что касается Украины, волонтеры знакомы со случаями, когда девочкам приходилось таким образом кормить своих младших братьев и сестер, а нередко и выпивающих родителей. Последние не против такого заработка.
«Часто это добровольная продажа даже не за деньги, а за продуктовый паек», – рассказывает Екатерина Шуталева, сотрудник мобильной бригады волонтерской организации «Украинские рубежи», психолог.
Посещая с коллегами-волонтерами поселки Луганской области, она выслушала множество историй как от окружающих, так и от самих подростков об этом занятии. По ее словам, там детская секс-работа значительно отличается от взрослой своими мотивами. Девочек не принуждают к этому, на все они идут добровольно.
В условиях войны нестабильно все: сегодня дом цел, завтра стены рушатся от обстрелов. Один раз волонтеры довезли гуманитарку, в другой – по разным причинам не смогли доехать. Когда присутствует постоянная угроза жизни, девочка-подросток подсознательно ищет того, кто хоть как-то может повлиять на этот нестабильный мир. В зоне АТО – это военные. Сами того не понимая, мужчины становятся для девочек «отцами», обеспечивая поддержку и заботу, которых им не хватает. Деньги в этом случае – приятный бонус для детей.
«Подросток часто не способен отделить это друг друга. И военный не осознает, что в нем папочку нашли, что в нем видят не мужчину. И покупает ее, чем может, в том числе и сексом», – рассказывает психолог.
На линии конфликта психологически военные подобны подросткам по своему мироощущению: они чувствуют свою силу и готовы ею распоряжаться, как вздумается. Эмоционально это взрослые дети, которые хотят не только защищать свою территорию, но и требуют разгрузки в сексуальном плане.
Походы в кино, театры, на дискотеки или в торговые центры остались по ту сторону фронта. Теперь дети изолированы от того, к чему привыкли, и бросаются на каждого, кто может предложить им развлечения. Любого рода.
«По «серой зоне», между поселками на линии фронта можно передвигаться. Там часто ходят маршрутки и автобусы. Только доехать из Харькова до Северодонецка дешевле, чем от Северодонецка до Счастья. Соответственно, подростки заперты в своей обстреливаемой деревне, из которой никакого выхода нет. И они развлекаются, как могут», – продолжает Екатерина Шуталева.
Молчат, потому что это «не патриотично»
О проблеме с волонтерами местные жители делятся неохотно, стыдясь, указывают, что там-то живет девочка, которая зачастила на блокпост с определенными целями. Причем детская проституция пользуется спросом и у российских военнослужащих, и у наших.
«Зачастую они всегда знают, кто эти девочки, но никогда их не покажут и ничего не расскажут, если знают, что это будет хоть куда-нибудь записано. Если приезжаю я как свой, украинский волонтер, мне на ушко расскажут. Если я сотрудник международной организации, все, мне уже не скажут, – говорит Шуталева. – Они побоятся этим делиться. К тому же, это очень не патриотично, ведь основными потребителями детской секс-работы являются военные».
Недоверие к правоохранителям = нерешенная проблема?
Психолог не стала делиться с нами историями девочек. Говорит, никто из волонтеров не застрахован от допросов правоохранителей после обнародования такой информации. Сами органы ситуацию могут не решить. В итоге психологически пострадают и волонтер, и ребенок.
«Знаю случаи, когда волонтеры, столкнувшиеся с девочками секс-работницами, пытались их защитить и дать этому ход, так им угрожали закрытием организации, их таскали на допросы в СБУ. Девочку в итоге отобрали и вернули домой к пьющей маме, которая ее продавала», – добавляет волонтер.
Вопрос юридической поддержки как подростков, так и людей, которые пытаются им помочь, до сих пор открыт. Специалист по защите прав в Евросуде Андрей Кристенко считает, что ситуация могла бы выглядеть иначе, если бы у нас существовала легальная секс-работа, как в большинстве европейских стран,. В этом случае был бы официально признанный возраст для секс-работниц, что позволило бы дополнительно наказывать тех, кто пользуется услугами несовершеннолетних.
Сегодня, по словам юриста, множество преступлений государством списывается на то, что «серая зона» – это специфический регион с особой обстановкой. Сюда прибавляется недоверие волонтеров к правоохранителям. По итогам дело с защитой детей стоит на месте.
«И национальное, и международное законодательство говорят о том, что должна быть жертва этих нарушений. Для органов эта личность может публично высказываться, для СМИ – на правах анонимности. Это должен быть человек, понимающий все риски, – говорит Андрей Кристенко. – Здесь важно не навредить. Если эта ситуация устраивает вторую сторону, а волонтеру кажется, что это как-то неправильно, то здесь он может инициировать негативные последствия для семьи и тех детей».
Что с этим делать?
По мнению психолога Екатерины Шуталевой, важно перестать кого-то обвинять и изменить отношение к происходящему. Как минимум, консультировать подростков об использовании контрацепции и объяснять военным, что происходит с ними и детьми в этот период.
«Если военный поймет, что в нем папу видят, будет другое восприятие этих подростков и секс-работы. То, что мы можем делать сейчас — это создавать альтернативную, поддерживающую, информирующую службу. Научить этих девочек хотя бы предохраняться, работать с ними, чтобы этот опыт не стал для них травмой на всю жизнь или поводом к суициду», – считает специалист.
Поскольку Екатерина Шуталева не является официальным представителем UNICEF, в тексте статьи мы изменили ее должность. Извините за неточности.
ПІДПИШІТЬСЯ НА TELEGRAM-КАНАЛ НАКИПІЛО, щоб бути в курсі свіжих новин
