Декоммунизация по грузинскому сценарию, или Страна невыученных уроков. Часть третья
- Наталья Курдюкова
- Игорь Лептуга
- 17 вересня 2020
Совместный проект медиагруппы «Накипело» (Харьков, Украина) и Sova News (Тбилиси, Грузия) создан при поддержке Internews в рамках проекта «Усиление независимых СМИ в Европе и Евразии»
Справедливости ради надо признать, что визуальных проявлений коммунистической идеологии осталось в Грузии совсем немного: основная их часть действительно убрана в конце 80-х.
А вскоре после войны с Россией в 2008 году государство запустило программу по изучению коллективной памяти и истории, чтобы избавиться от символики советского тоталитаризма.
«Эта программа направлена на развитие и укрепление антироссийских настроений в обществе, чтобы показать, что Советский Союз — то же, что и Россия. В рамках проекта была принята Хартия Свободы. Государство сказало, что советскую символику надо убрать из публичного пространства. Но потом по закону предполагалось создать комиссию, чтобы все систематизировать, поискать места, где остались такие символы и памятники, названия улиц или деревень и т.д., а потом решать, что делать. Но комиссия существовала только на бумаге с 2011-го до 2012 года».
Иракли Хвадагиани, сооснователь общественной организацией «Исследовательская лаборатория советского прошлого» (Совлаб), которая занимаются изучением советского прошлого. «Совлаб» возникла 10 лет назад, в разгар активных попыток разобраться, что же произошло с Грузией в ХХ веке.
Сейчас Хартия Свободы, призванная регулировать вопросы о тоталитарной символике, по мнению наших собеседников, практически не работает. Согласно Хартии, использовать символы тоталитаризма даже в архитектуре, если они не представляют культурной ценности, незаконно. Но что входит в определение «символы тоталитаризма» — в Хартии не прописано. А искусство это или нет, должен выяснять совет при Министерстве внутренних дел. Этот совет собрался всего один раз в 2013 году.
В реальной жизни, рассказывает представитель «Совлаба» Иракли Хвадагиани, когда что-то где-то появляется — например, статуя Сталина — скорее срабатывает реакция активной общественности, настроенной против романтизации советского прошлого. Объединение «Совлаб», является одним из самых активных представителей такой общественности.
«Исходя из того, что во времена СССР была строгая рамка советской истории, мы можем сказать, что она была фальсифицирована от и до. Когда всe это рухнуло в конце 80-х, у нас не было «бархатного» перехода к лучшему государству. Наоборот, начались трудности, экономический коллапс и гражданский конфликт внутри, этническая война и т. д., и т. д. Тогда вообще не осталось научной школы, способной систематически изучать прошлое. Образовался вакуум, и это нас толкнуло, пусть и не очень профессионально, но шаг за шагом начать освещать период, который отсутствует, или если даже присутствует, то очень трафаретно и в фальсифицированном виде в коллективной памяти».
Политической воли для изучения влияния советского периода на развитие Грузии сейчас нет. Так считают все собеседники, с которыми нам удалось пообщаться и в Тбилиси, и в Гори. По сути, «Совлаб» является единственной общественной организацией, изучающей советское прошлое, и именно для этого она была создана.
«Это неправительственная организация. Просто группа заинтересованных людей, которые собрались вокруг идеи — по гражданской линии начинать исследовать и осмысливать советское наследие. Это было в 2010 году, уже у нас десятилетие в марте этого года. Постепенно, шаг за шагом, мы углубились в эту тематику, и в последние годы занимаемся изучением не только советского периода, а вообще новейшей истории. Это вторая половина ХІХ века в имперской России: как грузинское общество развивалось и когда дошло до независимости. Это Первая республика Грузии 1918—21 годов, и потом уже — советская оккупация, советский тоталитаризм и советская Грузия до конца 80-х годов».
Директор музея грузинской литературы Лаша Бакрадзе, соглашаясь с другими нашими собеседниками, указывает, что проблемы с изучением истории начинаются с грузинской школы. Кстати, «Совлаб» как лабораторию изучения советского прошлого создали именно после того, как Лаша прочел небольшую речь о преподавании истории в школах.
«В школах о советском времени пишут одну-две страницы. И там сказано, что Сталин был плохим, и вообще вся советская власть — тоже. Но в чeм, например, разница между Чингисханом и Сталиным, что такое тоталитаризм? И учитель, к сожалению, и ученик ничего не поймут, когда такие книги. Нужно побольше и говорить, и знать об этом времени, а знать невозможно без очень серьезной работы в архивах. Потому что у нас фейковая история: ХХ века вообще нет. Мы не знаем очень много чего до сих пор».
Одной из слабых попыток держать вопрос тоталитарного прошлого в фокусе считают Музей советской оккупации в Тбилиси, но и он не до конца выполняет свою функцию.
По мнению Лаши Бакрадзе, Музей оккупации сейчас — неживая организация, его посещают главным образом иностранцы. Иногда из школ привозят учеников заинтересованные учителя, но никакой исследовательской деятельности в музее нет.
А вот государство не просто не поддерживает дискуссию, которая могла бы развивать процесс декоммунизации, но игнорирует ее, а чаще даже мешает. Директор музея литературы рассказывает о сложности работы историков в грузинских архивах. Тему закрытости архивов поднимает также и депутат парламента Георгий Канделаки. Он считает это одной из причин, почему процесс осмысления советского прошлого двигается так сложно:
«Они (архивы — ред.) формально открыты, но для исследователей есть искусственные барьеры. Например, копирование документов. Когда проводишь исследование, копируешь иногда тысячу страниц, чтобы найти что-то интересное. Но копирование или снятие фото с документов своими техсредствами запрещено, надо платить довольно-таки много, тысячи лари. У обычных историков таких денег нет, если нет большого гранта. Поэтому де-факто наши архивы частично закрыты. Вторая причина — Министерство юстиции не выдает никакую личную информацию (имена, адреса) по документам, если им меньше 70-ти лет. Если исследователь хочет найти, где жил какой-то репрессированный деятель, — это невозможно».
В 2019 году оппозиционные партии грузинского парламента внесли на рассмотрение законопроект, который мог бы упразднить эти преграды, чтобы исследователи могли сами делать копии документов бесплатно, и чтобы интерпретацию закона о персональных данных сменили на более рациональную. Георгий Канделаки вспоминает, что много депутатов из «Грузинской мечты» поддержали идею. Но министерка юстиции — важная фигура в правительстве Иванишвили — выступила категорически против этой инициативы, и она была отвергнута. Так что пока архивы Грузии остаются частично закрытыми.
Лаша Бакрадзе убежден, что государство должно делать намного больше, чем до сих пор:
«Перед Революцией роз в 2003 году я и многие другие подписали манифест «10 шагов к свободе». И один из первых пунктов был о люстрации. Эта люстрация не нужна для того, чтобы кому-то отомстить: уже поздно сейчас. Но для того чтобы понять, как система существовала, кто был винтиком этой системы, очень важно такую люстрацию сделать. Однако ни одно правительство на это не пошло: ни шеварднадзевское, что само было частью этой советской системы. И даже при Саакашвили молодые люди пришли, но они не хотели, наверное, и не смогли».
По мнению директора Музея литературы, люстрация — это первое, что должно было сделать правительство Саакашвили. Лаша считает, что одна из главных задач люстрации — не допустить людей, занимавших высокие должности при коммунистах, к власти.
«Нередко люди, сотрудничавшие с КГБ, сегодня выступают в качестве моральных авторитетов, что само по себе аморально, — говорит Бакрадзе. — С другой стороны, очень важно разобраться, как тогда существовала система, и раз и навсегда сломать ее. Нужно знать, как люди доносили люди друг на друга, как строились карьеры».
По утверждению Лаши Бакрадзе, многие до сих пор делают карьеры по старому советскому принципу, особенно если рассматривать политические проекты Грузии: люди переходят из одной партии в другую, для них не важна партийная идеология, главное — влияние и деньги.
«Понять систему Советского Союза без люстрации невозможно; а не зная прошлого, невозможно идти к будущему», — уверен директор Музея литературы.
«Есть люди, которые считают, что это само собой уйдeт: придeт новое поколение, не знавшее Советского Союза, и на него не будет влияния. Нет, это передаeтся от старшего поколения на новое, и надо обязательно понять: что происходило в советское время, что значит Советский Союз, что такое коммунизм и как это влияет до сих пор на нас. Если мы не будем об этом говорить, если не будет дискуссии — очень трудно уйти от постсоветского, посткоммунистического колониализма. А для Грузии колониализм имеет огромное значение, как и для Украины», — объясняет Лаша Бакрадзе.
Поскольку явных проявлений советского прошлого в Грузии осталось немного, наши собеседники полагают, что большинство грузинских граждан не особенно задумываются о его влиянии на современность. Люди заняты обычными повседневными проблемами. Георгий Канделаки и другие респонденты отмечают, что эпоха коммунизма и ее влияние на нынешнее положение дел в стране обществом практически никак не обсуждается. Что-то делают только маленькие группы исследователей, издают книги, с трудом достают документы. И помнят про важные даты: 25 февраля — День советской оккупации, и 26 мая — День независимости.
«Я бы не сказал, что совсем ничего не происходит. Есть группы, та же «Совлаб», молодые историки, что-то сам архив делает, и в парламенте наша маленькая группа что-то делает. Но для формирования климата нужны ресурсы и участие правительства. А климат такой, что появляются новые статуи Сталина. На Музей оккупации Министерство культуры не выделяет средств для пополнения экспозиции. Учитывая, что он был создан за короткие сроки в 2006 году, он все равно очень хороший, хотя с того времени мы знаем уже гораздо больше», — говорит Георгий Канделаки.
Нет символов — нет прошлого?
Практически никто из наших собеседников не подразумевает под понятием «декоммунизация» избавление от визуальной символики. Наши эксперты в унисон заявляют, что декоммунизация в архитектуре и избавление от оставшейся символики — бессмысленный процесс.
Лаша Бакрадзе видит в этом негатив. И не только потому, что это часть архитектуры, и, если убрать символику, она будет испорчена. Гораздо более важным Лаша полагает наличие в этой символике воспитательного и образовательного эффекта.
«Большая проблема была в своe время в Грузии: многие думали, и правительство тоже, что если не будет символов коммунистического прошлого — не будет и самого этого прошлого. Не забыть, а хорошо знать историю — намного важнее, я считаю», — говорит Бакрадзе.
Алеко Элисашвили вспоминает времена, когда эти памятники только убрали. Тогда все были счастливы и думали, что на этом все закончилось. Но на самом деле, говорит Алеко, тогда все только началось.
«Хотя я рад, что в Тбилиси не стоит Ленин, не стоит Орджоникидзе, нет улицы Сталина и так далее. Главное, вот здесь *показывает на голову* уничтожить и победить Советский Союз. Грузия не очень уверенно на ногах стоит — это от того, что мы жили 70 лет в рабстве в Советском Союзе, и это в мозгах у нас осталось».
Иракли Хвадагиани также против необдуманного снятия коммунистических символов. Например, на здании Парламента Грузии постройки 30-х годов до сих пор есть советская символика. Если просто ее убрать (что крайне сложно чисто с технической точки зрения), по мнению представителя «Совлаба», это ни к чему не приведет. Нужна комбинация других мероприятий — по осмыслению истории, финансированию научных работ, изменению подходов к курсу истории в школах и университетах. Большое значение имеют медиакампании и документальные фильмы как часть политики памяти. И очень важно, подчеркивает Иракли, что это не должно быть в рамках политики власти. Власть должна лишь предоставить возможности людям, понимающим важность изменений, иначе это будет частью пропаганды.
Мы же, на примере нашей ситуации в Украине, уже знаем, что любая пропаганда, как правило, имеет не очень здоровые результаты.
У маленьких наций не должно было быть будущего
О влиянии советского прошлого на положение дел в современной Грузии говорят многие наши собеседники. А ситуация в грузинском информационном пространстве подтверждает, что Россия и сейчас использует пропагандистский нарратив и, буквально, играет на ностальгии по советской «стабильности». Недостаток знаний о прошлом своей страны у большинства грузин делает такую информационную политику России вполне успешной.
Эдуард Азнауров, наш коллега, сооснователь медиаресурса SOVA, делится наблюдением, как в грузинских медиа насаждают романтический образ советского прошлого:
«В совке был такой стереотип классического грузина, и в целом страны: вино, гостеприимство, песни, усы, темперамент, тестостерон и всe такое. И когда этот нарратив эксплуатируют, это греет душу грузинам. Стереотипный образ классического грузина очень хорошо идeт, как горячие пирожки, — и эти пирожки любят кушать.
Романтизация, с одной стороны. С другой стороны, как мне кажется, это не только в отношении к Грузии происходит: образ грузина веселого, который застолье любит, пить, гулять, женщин, тут нет серьeзности. Возникает ощущение, что такой человек не способен построить нормальное, функционирующее государство. Для того он создан, чтобы виноградник взращивать и принимать гостей.
Формируется образ такой страны-неудачницы, не умеющей ничего. Даже эффективные институты, — полиция, ещe какие-то, — удачные, которые достаточно хорошо и эффективно работают, в информационном поле их авторитет подрывается».
Мнение Эдуарда поддерживает и дополняет директор Тбилисского Музея грузинской литературы Лаша Бакрадзе. Именно романтизацией и даже примитивизацией исторических фактов о народах республик бывшего СССР он объясняет снисходительное и даже уничижительное отношение к этим республикам со стороны советской власти.
«Вино — это хорошо, но всe время гордиться тем, что вину в Грузии 8 000 лет… Сейчас какие-то археологи сказали, что и мeд самый старый нашли в Грузии, — а что это даeт? Нет, с одной стороны, я как историк говорю, что надо знать прошлое. Но всe время жить только прошлым, а не смотреть в будущее, — нездоровое отношение.
Это советское отношение касается и Украины, и Грузии. Русские, говоря, что мы в космос летим, подразумевают: если вы тоже в космос хотите полететь, вы в принципе тоже должны быть русскими.
А вот вы — можете быть горды своим прошлым. Огромное количество исторических романов написано в Грузии при советской власти. Сейчас иногда преподносят, будто это было антисоветским. А нет! Советская власть очень хотела, чтобы всe время писали о прошлом. То же касается фольклора: хотите, танцуйте и пойте ваши песни. Нет никаких проблем, да? Это очень даже хорошо. Но вы — фольклорная масса, и больше ничего.
Такой примитивный национализм, типа: «самое старое вино», «самые старые хинкали». Вот этим грузины должны были гордиться, прошлым. Не будущим. Потому что у маленьких наций не должно было быть будущего. Именно таков советский принцип интернационализма».
Мы покидали Грузию со странными ощущениями. С одной стороны, Грузии явно много чего удалось за годы независимости из того, чего пока никак не можем осилить мы, украинцы. Здесь прошла успешная реформа полиции, упрощены правила старта и ведения бизнеса. В отличие от Грузии, в Украине мы толерируем бытовую коррупцию, оправдывая ее чем угодно, лишь бы не менять привычные и всем удобные правила сосуществования в обществе (что-то вроде условного общественного договора). Грузины же, по крайней мере те, с которыми общались мы за время нашей командировки, сейчас даже представить не могут ситуацию, когда, например, необходимо «отблагодарить» врача.
С другой стороны — Сталин, который и сегодня на железном крючке держит свободолюбивую нацию грузин и не дает ей сделать очередной рывок… эти бесконечные сувенирные лавки с его изображениями, советская символика на разных товарах и безделушках. Понятен спрос среди российских туристов и приезжих из стран бывшего СССР, но к этому вполне спокойно относятся и местные. Здесь, как мы уже поняли, срабатывают вполне прагматичные мотивы — если этот исторический персонаж вызывает интерес, значит, на нем можно заработать.
Именно заработком оправдывает большое количество советской символики в сувенирных лавках и грузинский активист Алеко Элисашвили. На вопрос, что же делать с советским прошлым, чтобы Грузия (как и Украина) продолжила процесс развития, Алеко отвечает: мы должны поверить в себя и перестать оглядываться.
«Мы привыкли, рабство же... жизнь в рабстве — приятна, на самом деле. Потому что нет никакой ответственности, все решается за тебя, говорят, что делать, отсюда и досюда. И ты это делаешь. Иногда тебя бьют, но ты доволен.
Чем были советские люди? Трудовым ресурсом. Тебя потом вывозили на Черное море или в горы, отдыхал ты там несколько недель и возвращался. Как жить, как устроить пространство вокруг, что для тебя на самом деле лучше — ты ничего не решал. Госплан был, какое-то дурацкое заведение в Москве, там решали все: во что одеться, сколько тебе спичек нужно или сигарет и так далее.
Мы к этому привыкли, чтобы из Москвы телеграммы приходили, где за нас решали все, а мы исполняли. А потом, когда из России делегация приезжала, мы веселили их: гитара, шашлыки. Вот это была наша жизнь.
А сейчас мы привыкаем, как жить независимо, как решать собственные вопросы, как устраивать собственную жизнь. Это очень трудно, потому что сейчас мы чувствуем ответственность, и это мучает всех нас. Но только так мы сможем построить лучшую страну».
Мы все привыкаем жить независимо. Не только Грузия, но и Украина, теперь пытается Беларусь. Этот «отрыв» от совка происходит не просто медленно, но еще и очень больно. Больно не потому что жаль расставаться, а потому что у нас нет другого выхода, а значит отрываться надо любой ценой. И иногда она непомерно высока.
ПІДПИШІТЬСЯ НА TELEGRAM-КАНАЛ НАКИПІЛО
Оперативні та перевірені новини з Харкова