Теоне Чакветадзе было 10 лет, когда она осознала свой статус внутренне перемещенного лица. Интервью с девушкой записали журналисты Сhai-khana.org.
«Бабушка отвезла меня и сестру в регистрационный центр для переселенцев, — вспоминает студентка 1992 года рождения. — Это было в Кутаиси. Было так много людей, что едва можно было развернуться. Моя младшая сестра плакала. Примерно через пять часов, простояв все это время в очереди, нам в конце концов удалось попасть в здание, и какая-то женщина спросила меня, где находится мой родной город в Абхазии. Я ответила: „Я из Гагры“.»
Чакветадзе, однако, не родилась в Абхазии, в регионе оккупированном и контролируемом Россией, который находится в состоянии конфликта еще с 1992 года. Она родилась в Хони, в Западной Грузии, через три месяца после того, как ее родители бежали из Гагры, приморского города в Северной Абхазии.
По данным Министерства по делам внутренне перемещенных лиц (ВПЛ) с оккупированных территорий, 98 796 детей родились в семьях, которым пришлось покинуть Абхазию и Южную Осетию, еще одного сепаратистского региона Грузии, в период с 1994 по 2017 год. Согласно грузинскому законодательству, они также являются вынужденными переселенцами, несмотря на то что не родились в этих регионах и никогда там не жили.
Для многих, чьи семьи из Абхазии, эта территория, о которой они знают только по рассказам родителей, стала своего рода Шангри-Лой — страной, где любые мечты могли бы стать явью.
«Я — вынужденный переселенец по наследству, — отмечает Чакветадзе. — Взрослея, я помню, как думала, о том, что мы могли бы вернуться в Гагру, наш настоящий дом, в любой момент. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что я вынужденный переселенец на своей собственной Родине».
Некоторые из тех, кто смог вернуться после конфликта, нашли свои дома в руинах. Многие так больше никогда и не вернулись. На протяжении многих лет абхазские власти де-факто допускали некоторый уровень возвращения населения в район Гали. Около тысячи человек ежедневно пересекают административную границу. Однако процесс возвращения или посещения тех, кто смог вернуться, становится все более трудным по мере ужесточения правил.
Больше чем двадцать лет спустя выросло поколение, которое любит эту землю через истории тех, кто жил там до конфликта, но, поскольку теперь они уже и сами создают свои собственные семьи, их истории будут рассказами из вторых рук.
ПІДПИШІТЬСЯ НА TELEGRAM-КАНАЛ НАКИПІЛО, щоб бути в курсі свіжих новин
