О трансгендерах. Моей и многим другим мамам

Моей и многим другим мамам, не понимающим, почему мы думаем и о трансгендерах тоже.

Мам, ты меня учила, что люди есть люди — вне зависимости от того, например, что у них написано в “пятой графе”. Тогда это было еще актуально, и я все детство гордилась, что ни у кого из детей в моем классе не было дома, в котором за столом можно было найти евреев, татар, вьетнамцев, грузин, кого там еще, — ты помнишь, тогда «другие люди» многим были как-то в новинку.

Ты меня учила не смеяться над толстыми детками (причем так учила, что я даже не помню, чтоб я смеялась), не хохотать над двоечниками, помогать старым и больным и не бросать песком в Галку с синдромом Дауна.
А ведь все они в разное время подпадают под категорию «эти люди», мама.

Они все в разное время и в разных местах рискуют быть униженными, забытыми, избитыми и убитыми. Как и трансгендеры, на которых ты, понятно, ломаешься.

Да, мне правда понятно. Понятно, потому что есть вещи, со знанием и понимаем которых мы не рождаемся, мы наталкиваемся на них, думаем, спрашиваем, анализируем и пытаемся понять, как устроено. Во всяком случае, ты меня именно так учила. (Мы в семье всегда говорим, что аналитический подход у нас, конечно, від батька, но я-то знаю, что ты тоже этому нас учила.)

Ты помнишь, я часто рассказываю, как много лет я доходила до того, что феминистки — не двинутые. Как я кричала про мы уже все здобули и «нет гендерного насилия в нашем матриархальном обществе», пока не увидела. (На других, слава богу и спасибо тебе, ты, видимо, научила меня интуитивно избегать мужчин, которые могли бы двинуть мне в челюсть). Поэтому я правда понимаю, почему в твоей голове пока не укладываются трансгендеры.

Прости, пожалуйста, я сейчас напишу много Совершенно Очевидных Вещей, и ты первым делом скажешь, как принято у нас в семье говорить, — «поки ти це жуєш, я це вже висрала», но я тебя очень прошу прочитать их не с позиции «И шо нового?», а правда подумать — как так получается, что ты и воспитанная тобою я стоим и смотрим на одну реку с разных ее сторон? И подумать не с позиции «как я ее упустила?!», а попытаться понять — если для меня, твоей дочери, это важно, то, может, это и правда важно?

1. Ты пишешь, «представьте, что все поменяют пол».

«Представьте, что все это сделают», — это самый гнусный, самый фашистский, самый низкий аргумент из возможных. И мы часто не замечаем, когда мы говорим это.

Это аргумент из арсенала тоталитарных и нацистских режимов. С него начинается огромное количество отвратительных преступлений. Представьте, что все будут интеллигентами, некому будет землю пахать! А представьте, хуже того, что все будут очкариками!

«Все» не сделают, как минимум потому, что что бы вы там себе не придумывали о «пропаганде», процент людей с альтернативной сексуальной ориентацией или альтернативным ощущением гендера в каждом поколении в общем константен. Разница только в том, достаточно ли общество безопасно, чтобы выйти в него тем, кто ты есть. И никакой угрозы выживанию всеми нами любимого человеческого рода ни геи, ни трансгендеры не несут. Но человеческий род, крупнейший из каннибалов, их, своих, убивает.

2. Выражение «эти люди» — это чудовищная формулировка, так как ситуативно под нее подпадают люди на колясках, незрячие, толстые, рыжые, начитанные, евреи, геи, депутаты либерального толка, африканцы, альбиносы, художники-перфомансисты... Это все звенья одной цепочки.

Есть Человек. И есть его выбор. А еще есть его обстоятельства, которых он не выбирает: например, задыхаться в собственном теле, потому что оно толстое, или черное, или женское. Например.

3. Буквально на днях я объясняла подросткам — и я радуюсь, что они точно поняли: посыл про «исторически так сложилось» и «это природа, против нее не попрешь» — это ужасная логическая ошибка, возвращающая нас в пещеры. Уничтожающая нас как людей.

Исторически так сложилось, что во многих местах планеты женщину до сих пор могут забить камнями за адюльтер; мальчику, укравшему булку, отрубят руку; давать образование девочкам — неприемлимо. И это только о “принятом”, с природой хуже.

Вся человеческая цивилизация построена на том, чтобы «переть против природы». Тут мы можем уйти в ненужный здесь и сейчас экологический диспут, но я о другом.

«Так исторически сложилось», что 99,9% времени своего существования человек умирал от сепсисов и пневмоний, потому что не знал антибиотиков.

Умирать от заражения крови — это естественно и природно. Выживать — это вызов богу, конечно.

Исторически так сложилось и природою так дано, что женщины умирают во время родов, а младенцы во сне, но мы тратим миллиарды денег и сил на то, чтобы так больше не было.

Природа устраивает нас слепыми — и мы меняем хрусталики, кривозубыми — и мы носим пластины, безногими — и мы придумали протезирование.

Но самое смешное, что гендер, этот злополучный набор абсолютно случайных (и, кстати, временами тасуемых) карточек — как кому выглядеть и как нам кого любить — природа даже и не устраивала. Это всё мы. И даже не мы с тобой.

Я тебя, кстати, очень прошу: выбрось штаны и отпусти волосы — женщине так не принято. И перестань строить моего отца, женщина должна быть послушной и кроткой.

4. «Это все хорошо, пока это не ваш ребенок».

У меня пока, как ты любишь мне напоминать, нет ребенка. И, кстати, когда я слышу про «геям и трансгендерам — нет, потому что у них не может быть детей!» — я думаю: мне — тоже нет?
Нет, я все еще рассчитываю завести себе кого-то, кого можно вырастить крутым человеком, но чисто теоретически, если я так никогда и не отважусь — или, может быть, не смогу, — мне — тоже нет? Нет — всем, кто не может или не хочет обзаводиться потомством?

К слову, знаем мы и геев, и лесбийские пары с прекрасными здоровыми детьми.

И все же, про «хотели бы вы, чтобы это был ваш ребенок?».
Честно сказать, я из странных, я, в общем, хочу. Хочу сына-гея, чтобы хоть один гей из поколения достался нормальной маме (хотя я, конечно же, буду нормальная не одна). Хочу, чтобы показать, как надо, показать, что это не подвиг и не наступление своей песне на горло — это обыкновенная любовь к своему ребенку и тем, кого любит он.

Хочу ли я ребенка, который станет трансгендером? Нет, не хочу. Не хочу, потому что быть трансгендером слишком больно, даже в самом цивилизованном обществе и самой нормальной семье это все равно много боли, мне страшно даже думать о ней, о том, что ты живешь, замкнутым в чужом тебе теле, и хочешь быть кем-то другим и стараешься вырваться. Но если так призойдет, я сделаю всё, чтобы этой боли было как можно меньше.

5. Ты говоришь — это болезнь. Если ты о трансгендерах, а не гомосексуалах, то, наверное, да — в том смысле, что разбалансировка внутреннего и внешнего болезненна, безусловно.
А когда людям больно — людям принято помогать, а не презирать, высмеивать и уничтожать.

В конечном итоге все сводится к одному простому вопросу: что для тебя важнее — твои привычные правила или чужая боль?

Если человеку больно быть девочкой, а мальчиком — не больно и хорошо, что ты выиграешь от того, что у него будет болеть до конца его жизни?