Несколько недель тому назад в статье о завещаниях конца XIX ― начала ХХ века я писал о том, что врач Георгий Иванович Ткачев завещал часть своего немалого состояния Харьковскому университету (если точнее, 75000 рублей). На проценты с этой суммы в нашем городе были учреждены две премии и семь стипендий. Проучить их можно было, если соблюдались такие условия:
«...Стипендии выдаются православным уроженцам города Ростова-на-Дону, чисто русского происхождения, отличающимся прилежанием, успехом и благонравием...
...В случае не успешных занятий и неодобрительного поведения стипендиата он может быть лишен стипендии...»
Подобная дискриминация в вузах тогдашней Российской империи по национальному или религиозному признаку была далеко не редкой. Да и в условиях получения  любопытных моментов было немало. Так что об этом сегодня и поговорим.

Итак, начнем с того, что стипендии, а также пособия и премии Харьковского Императорского университета можно разделить на несколько категорий.

— Казенные, которые назначались на один год. Утверждались они правлением университета для неимущих студентов на основании представления факультетом данных об успешном занятии науками и одобрительном отзыве проректора о поведении. Для получения их на имя ректора подавалось особое прошение, к которому прилагались следующие документы:
а) свидетельство о недостаточном состоянии, заполненное по установленной тогда форме;
б) различные доказательства успехов в занятиях.
Стипендиаты находились под особым наблюдением декана и преподавателей. Для сохранения казенной стипендии на следующий учебный год требовалось подтверждение декана о неуклонном исполнении студентом всех условий. В случае же неодобрительного поведения или низкой успеваемости студент финансовой поддержки лишался.
Правда, в ситуации с такими, выражаясь современным языком, «бюджетниками» был и фактор дискриминации. Пункт №12 «Правил о назначении студентам стипендии, пособий из казенных сумм и  об освобождении их от платы» четко указывал, что финансовая поддержка из сумм Государственного казначейства назначается студентам только христианского вероисповедания.
По окончании университета все бывшие стипендиаты обязаны были отработать за каждый год стипендии на государственной службе, назначаемой правительством, полтора года. Избежать этого можно было в трех случаях:
1) Если в течении полугода после получения диплома государство не предоставляло место работы.
2) Если вносилась сумма, равная получаемой степени.
3) С особого разрешения на то министра народного просвещения.

К 1913 году казенных стипендий в Харьковском университете было столько:

— 20 ― «Западного Края»,
— 13 ― медицинских,
— 10 ― от министерства народного просвещения,
— 6 ― «Кавказского Края»,
— 4 ― имени святых Кирилла и Мефодия.

Все они освобождали студентов от платы за обучение. При этом в пункте № 6 «Правил пользования стипендиями Кавказского края» читаем следующее:

«Кавказские стипендиаты подвергаются наравне с прочими казенными стипендиатами тем условиям и правилам, которые существуют в университете для лиц, получающих казенные, и слушают те же самые курсы, как и прочие, с единственным только исключением, что те из стипендиатов, кои не русского происхождения, могут быть освобождаемы, если пожелают, от экзаменов в славянском языке и от слушанья лекций по славянским языкам и литературе».

Удивительная толерантность в отношении национального и языкового вопроса, скажу я вам!

Помимо казенных стипендий, существовали и многочисленные частные, которые выдавались с процентов от сумм, пожертвованных университету, в том числе и по завещаниям. Получить их, правда, также могли не все учащиеся. Всевозможных ограничений в условиях было масса: например, часть именных стипендий предназначалась студентам отдельного факультета. Существовали сословные ограничения ― к примеру, финансовую поддержку могли получить студенты медицинского факультета лишь дворянского происхождения. Иногда в условии четко указывалось, что стипендия выдается неимущим студентам из конкретной губернии, уезда или города. Но это вполне нормально, когда состоятельные земляки заботятся в чужом городе о своих. Иногда встречаются условия и полюбопытней. К примеру, стипендиата не всегда выбирало руководство университета. Например, кто получит стипендию имени потомственного почетного гражданина, купца 1-й гильдии Романа Осиповича Рубинштейна, решал старший представитель этого рода. А присуждение стипендии имени бывшего харьковского городского головы Егора Степановича Гордиенко зависело лишь от воли его сына. Часто люди, завещавшие финансы университету для учреждения стипендий своего имени, указывали в условиях получения своих родственников. Стипендию имени вдовы харьковского купца Евдокии Прокофьевны Абрамовой в 120 рублей могли получить по решению правления студенты всех факультетов православного вероисповедания, правда, при одной любопытной оговорке.
«...Если внуки Е. П. Абрамовой: Владимир, Николай и Леонид Кисличенко, или еще кто-либо из них поступят в этот университет, то вышеозначенная стипендия должна быть употребляема на уплату за слушанье лекций ее внуков...». То же было с несколькими стипендиями имени дворян Тихоцких, в которых указывалось, что получить их могли преимущественно родственники. Не забывались и указывались в таких случаях даже однофамильцы. В общем, таких вот родственных стипендий в Харьковском университете было действительно немало. Хотя, согласитесь, смотрится, если не вникать в детали, красиво: и помощь бедным студентам, и меценатство, и стипендия имени себя любимого.

Нередко среди обязательных условий для получения степени неимущим студентом, согласно воле жертвователей, помимо прилежного поведения и высокой успеваемости, было также и непременное русское происхождение и православное вероисповедание. Смотрится весьма странно, учитывая, что в тогдашней Российской империи и нашем любимом городе проживало немало народов, исповедующих различные религии.
Другие жертвователи ухитрялись, наоборот, в условиях получения перечислить несколько национальностей. Так, к примеру, несколько солидных стипендий имени Василия Ивановича Феолога могли получить лишь русские, украинские или греческие студенты. Больше, правда, стипендий в Харьковском университете, где в качестве получателей указаны украинцы, я, увы, не встречал.
Да и на православии, кстати, некоторые меценаты не особо зацикливались, указывая более толерантную формулировку «христианского вероисповедания». Как это сделала, к примеру, чета Гельферихов. Ну, а часть состоятельных людей, наоборот, в условиях получения стипендии своего имени прямым текстом указывали: «Без различия факультета, национальности и вероисповедания».

Искренне радует, что представители других национальностей и вероисповеданий старались по мере сил не забывать о своих и помогать им в нашем городе. Так, стипендию имени бывшего председателя нахичеванского общества статского советника Басакова в в размере 275 рублей в год могли получить в Харьковском университете лишь беднейшие армяне из города Нахичевань. Стипендия мариупольского купца Кирилла Спиридоновича Таманова в 600 рублей предоставлялась лишь детям бедных греков из города Мариуполя и уезда.
Финансовая поддержка студентов-евреев также, хоть и небольшая, но была. Стипендия имени умершей жены пятигорского купца Маргариты Марковны Межебовской предоставлялась исключительно лицам иудейского исповедания, учившимся на медицинском факультете.
А благодаря большому пожертвованию от киргиз, живущих в Сыр-Дарьинской области, финансовую помощь в Харьковском университете получали студенты этой национальности.

Если честно, я не знаю, как православное вероисповедание или русское происхождение могло влиять на уровень одаренности и успехов в учебе настолько, что это было непременным условием получения именной стипендии. Однако, вполне логичными выглядит, когда представители других этносов старались по мере своих скромных сил поддержать своих. Можно сказать, что в конце XIX ― начале ХХ века ситуация с получением казенных и частных стипендий в нашем городе была весьма неоднозначной...