«Не виноватая я», или немного об эмпатии и железной дубине

В далеком 1997 году мой хороший друг подарил мне телескопическую дубинку. Скептически оглядев мои 165 см роста, по которым скромно распределялись 46 кг веса, подарок сопроводил словами: «Ты живешь в таком районе... может понадобиться». И показал, как пользоваться. Я хмыкнула, сунула подарок поглубже в рюкзак и практически забыла о нем, поскольку была юной дурочкой, настроенной на то, что мир прекрасен и разумен, окружают меня сплошь добрые, хорошие люди, и вела себя соответственно ― подарила свой ядерный арсенал (зачеркнуто) с редкостной неосмотрительностью. Однажды я шла ночью пешком домой ― ночью, потому что мой поезд пришел в 00.45, а пешком, потому что не было денег… ни на что, если честно, не было, и транспорт входил в это бесконечное множество. И встретили меня добры молодцы с ясно выраженными нехорошими намерениями. Передо мной затормозила машина, оттуда вывалили слегка подвыпившие трое красавцев, перегородили дорогу и недвусмысленно объяснили, что собираются забрать меня с собой и продолжить веселье так, как они его понимают. Я, существо в обычной жизни трусливое, в критических ситуациях внезапно начинаю действовать как обезумевший павиан ― хаотично, яростно и непредсказуемо. Понимая, что все, сейчас моя жизнь кончится, я быстро достала из бокового кармана рюкзака телескопическую дубинку, стала в эффектную, как мне казалось, боевую стойку и со звяканьем распрямила дубинку. Дальше я начала опасно махать гибкой железной палкой и орать что-то боевое: смысл сводился к тому, что победить я их, конечно, не победю, но шум устрою, покалечу каждого, до кого смогу дотянуться, и удовольствие от общения со мной они получат вряд ли.

Со стороны галантных кавалеров реакция последовала странная. Один из них отшатнулся (все же он был пьян, не забываем) и, перецепившись через бордюр, упал. Кажется, он сильно ушибся. Они начали орать на меня, что я ненормальная. Что я сумасшедшая и сама виновата, я их спровоцировала! Что я вообще, дура с отбитыми мозгами, ну его на фиг, с такой связываться! Они-то хотели по-хорошему (может, тут роль сыграло то, что в соседнем доме в окне внезапно зажегся свет), приглашали меня, как человека, а ничего человеческого во мне не оказалось, никакой гуманности, сочувствия и понимания, одна только дубинка и агрессия. Они сели в машину и уехали, матеря меня последними словами. А я почему-то стояла и не испытывала ни капли сочувствия. Только дикую усталость и равнодушие. Никакой эмпатии, чес-слово.

Странно и необъяснимо, черт возьми! Хотя вообще-то должна была посочувствовать, наверное. Как все жертвы своим насильникам, правда? Ну, ведь именно по этому принципу строится весь этот девятый вал обвинений «ох…шим от ненависти» и «забывшим о человечности хохлам», которые третий год живут в состоянии необъявленной войны с огромным соседним государством, чьи граждане, заливисто хохоча, выкладывают в общий доступ видео с пытками украинцев, пишут нереальные по своему цинизму и уровню жестокости комментарии, открыто радуются сбитым самолетам, смертям и разрушениям… Можно не продолжать ― украинцы, которых это коснулось (я имею в виде не национальность, а гражданство, уточняю) знают и будут это помнить, а россияне, которые это делали и делают (и тут я тоже уточню ― россияне не значит «все россияне», я настаиваю), увы, не поймут. Что ж, бывает ― большинство жителей нацистской Германии тоже просто жили и были уверены, что несут культуру и просвещение отсталым недонациям (терминология, как мы видим, не поменялась). Понятно же, что обстрелы наших городов и убийства ― для нашей же пользы, что ж мы злые-то такие, неблагодарные? Нелюди, вааще. А еще знаете что я заметила? Если раньше риторика звучала «как вы смеете нас обвинять», сейчас она сменилась на «как смеете вы нам не сочувствовать». Смеем. Увы, у нас есть это право. И мне ужасно жаль, что оно у нас есть. Часть россиян долго и тщательно за это боролась: в том числе и те, кто ни слова не писал или не говорил, когда гибли наши люди от российских пуль и снарядов. Это называется лицемерие и «двойные стандарты», мои уважаемые моралисты.

Понимаете, если вы добрые христиане, буддисты или там гуманисты-агностики, тогда вы просто обязаны сочувствовать всем без исключения, потому что Бог есть любовь, так завещал великий Будда, и вообще кругом одни на всех общечеловеческие ценности. Тогда, будьте добры, оплакивайте мертвых сирийских детей и украинских бойцов и мирных жителей, если вы против любой агрессии и «смерть ― это всегда ужасно». Если вы этого не делаете ― вы просто за тех, а не за этих, не надо притворяться. Да, смерть сама по себе ужасна всегда. Но когда журналист на жирной зарплате клепает лживый репортаж, в результате которого потом происходит обострение конфликта и вспышка взаимной ненависти, а потом внезапно гибнет в катастрофе ― не будет сочувствия его семье от женщины, чьего мужа расстреляли в «зеленом коридоре» российские регулярные войска без нашивок. Она, знаете ли, двоих девчонок сейчас без папы сама растит и ночью воет в подушку. И от хлопца, чей школьный товарищ погиб под Дебальцево, не будет. Ну, такова людская психология. А люди в большинстве своем примитивны. Их бьют ― они обижаются или дают сдачи, кто как может.

И вот тут самое время, конечно, впасть нам, пострадавшим, в прекрасную вседозволенность. Для разнообразия навлеку-ка я на себя гнев еще и наших «патриотов». Видите ли, позиция «мы пострадали от несправедливости и поэтому можем себе позволить быть такими же сволочами» никогда и никому не приносила радости. Выгоду, может, кратковременную и приносила, но радости ― нет. Тут опять эта чертова психология. Вседозволенность в эмоциях плоха всегда ― потому что когда заканчиваются враги, сознание «я имею право быть уродом» требует отыгрываться на тех, кто рядом. Чувство вечной правоты — ужасное чувство. Я о высоких материях тут, может, и зря, но на самом деле это едва ли не самое важное.

Слава Богу/законам физики/еще чему-то, но большинство украинцев сейчас реагирует на подобные новости однозначно: никак. И это, мне кажется, самая здоровая реакция. Звереть в ответ ― не выход. Да, очень хочется, но нельзя. Я думаю, тут нет универсального рецепта, уровень травмированности у каждого разный, и нам всем придется справляться с этим индивидуально. Это неприятная правда… И дай нам сил справиться без озверения. Кого-то задело сильно, кого-то рикошетом, а кто-то умудрился прожить эти три года в счастливом неведении, брезгливо морща красиво припудренный носик на «всю эту грязь, фи» и стараясь не замечать ни смертей, ни горя. Это очень удобно и выгодно на самом деле, и трудно осуждать диджеев (опять зачеркнуто) людей за такую позицию, наверное ― в основе человеческого существования заложено стремление к комфорту и уменьшению страданий. Но зато всегда можно отчетливо понять, насколько сильно завязан бизнес личностей, отличившихся подобными высказываниями, на российский рынок... Но е., простите, в., еще раз простите, мать. Запомните: когда человек, нанесший вам вред, или долгое время не замечавший ваших страданий, начинает громко обвинять вас в отсутствии сочувствия ― он хочет лишь одного. Оправдания. Ему очень стыдно, неудобно, неприятно и хочется быть не виноватым. Обвинение агрессором жертвы в несочувствии — классика жанра, чтоб вы понимали.

Давайте каждый будет отвечать за себя и свою совесть. И мне бы очень хотелось, чтобы моя, к примеру, была чистой, насколько это возможно. Именно поэтому сейчас я чувствую просто усталость и равнодушие.