Как вам не стыдно, или Физиология репутации

Нет ничего скучнее, чем мораль. И ничто так не цепляет, как истории о нарушителях морали. Где та мера подлости, которую общество может простить индивидууму? Когда человек становится нерукопожатным для друзей или политиков? Что нужно сделать министру, чтобы его уволили? А мелкому чиновнику? А президенту? Ну, и страна тоже имеет значение, конечно. То, что простят в Китае, не одобрят во Франции, а в России на этом ты можешь еще и карьеру сделать. Все мы разные, в разных странах и у разных народов мораль может существенно отличаться, но есть она везде. По сути, что это вообще такое? Я бы сказала, что мораль на бытовом уровне регулирует отношения между людьми. Это такая краткая шпаргалка негласных правил «можно/нельзя». Ключевое слово ― негласных. Правила не всегда четко озвучены, не записаны (иначе это уже закон), но их знают все.

Почему вообще так важно, кто с кем спит и сколько тратит на элитный маникюр? Извините, без популярной нынче физиологии поведения не разобраться. В основе формирования морали лежат так называемые интересы группы, распознавание по типу «свой-чужой». Эта штука сформировалась примерно 50 тыс. лет назад и настолько глубоко сидит в нашем приматском мозге, что мучаемся до сих пор. Тогда от этого зависело выживание. Представим: у племени А, которое носит косточку в пучке волос на макушке, и племени В, смазывающего лицо жиром с перетертой охрой, конкуренция за охотничьи угодья. В племени А убивают стариков, как только те дорастают до 30-летнего возраста, а племя В так не делает. Более того, дружно осуждает подобное! Почему? Потому что оно прониклось идеями человеколюбия? Не-а, оно просто ненавидит племя А, у них война за корешки. Поэтому автоматически все, что сделают людишки оттуда, делает их гадкими и отвратительными. В результате люди четко узнавали соплеменников, от которых зависело выживание, не только по косточке в прическе, а и по поведению. Разумеется, в ходе эволюции отобрались какие-то полезные базовые моральные принципы, дошедшие до наших дней. Типа «нельзя убивать соплеменника только потому, что у тебя паршивое настроение, людей в племени не останется», «стариков таки действительно стоит оставлять в живых, они хоть и плохо пахнут и медленно двигаются, могут рассказать, какой гриб жрать нельзя, а какой можно», «нельзя тырить козу у своего соседа, он может в ответ украсть твою, и ты останешься без мяса и молока», ну и тому подобные принципы человеколюбия и толерантности. А поскольку группа нейронов, ответственных за реакцию «свой/чужой», располагается рядом с нейроцентром, который возбуждается, если мы съедаем что-то гнилое, пропавшее, негодное в пищу, эти ощущения в буквальном смысле сопровождают любое зрелище аморального поведения. Когда мы говорим «меня просто тошнит, он сделал такую подлость», мы говорим правду. Нас реально тошнит. Кстати, тот же механизм лежит и в основе расовой неприязни (да, нейроны распознавания «своих» по внешности, тоже находятся рядом), но сегодня не об этом. Разумеется, из-за того, что все мы разные, формировались в различных условиях, наши физиология/биохимия отличаются, у кого-то эта реакция брезгливости при виде аморального поведения выражена сильнее, у кого-то ― слабо, а кто-то абсолютно бессовестный безо всяких проблем берет взятки или посылает на смерть невинных людей.

И вот тут мы приходим к самому интересному. А именно, к регуляции морального поведения и репутации.

Если вы думаете, что сапиенс сапиенс на своих двоих прямоходящих далеко ушел от макак-резусов или павианов, то вы сильно ошибаетесь. Когда вождь племени А неосмотрительно спаривался с представительницей соседнего враждебного племени Б, а шаман все видел, лидера демократично переизбирали путем укорачивания на одну (прописью – одну) голову вождя. Почему, спрашивается, нельзя было позволить невинную шалость успешному во многих других аспектах альфа-самцу? Че такова, говоря современным языком, че аморалка-то сразу, онжемужик? Потому что не было иного метода поддержания определенных шаблонов поведения, чем жестокая и быстрая расправа. Чтоб другим было неповадно. Да, иначе не работает. Простая логика подсказала племени А, что, если их великий вождь Блуждающее Копье так легко предал интересы своих, потенциально распределив ценные ресурсы в виде своих доминантных генов и вкусной оленьей ноги в пользу самки из племени Б, то на фиг такого вождя.  Он ненадежен! Понятно, откуда такие высокие требования к лидерам? Но чаще использовалось еще более страшное наказание для проштрафившихся членов племени ― изгнание. Шансов выжить в одиночку практически не было, и смерть в этом случае оказывалась далеко не легкой и быстрой. Поэтому члены племени, желающие выжить, старались вести себя хорошо, не гневить духов и не нарушать правила. Так зародился институт репутации.

Современные скандалы с Моникой и полетами безответственных министров за государственный счет на Сейшелы или наличия у некрупного видеоблогера особняка за миллион в солнечной Испании  ― лишь продолжение старой темы. За что на самом деле мы осуждаем милашку Билла? Ведь, по сути, в стратегии индивидуального отбора он парень-молодец, разбрасыватель семени, успешный в плане сохранения своих генов индивидуум! И человек может думать про себя: «А он крутой, я б ей тоже вдул/я б с таким пошла», а вслух обиженно кричит: «Скотина, ты же обещал вести себя хорошо и показывать пример остальным! Импичмент тебе!». Почему бы не порадоваться за чиновника или не приводить детям в качестве примера для подражания чудо-блогера, неизвестно как заработавшего миллион? Они же пример успешных особей! Но нет, здоровая реакция ― это осуждение. Потому что они отнимают чужие ресурсы. Почему при известии, что у депутата, который перед тем, как стать депутатом, с пеной у рта призывал бороться с коррупцией, внезапно обнаружили 17 машин и 24 квартиры, мы испытываем гадливость? Да потому же.

Потому что они нарушили правила, предали своих, совершили аморальные поступки. Да, в личной стратегии они выиграли, но подставили страну/партию/племя, поэтому по сценарию должны получить а-та-та. Правда, тут мы натыкаемся на некий парадокс: часто человек озвучивает принадлежность к одной группе (например, сочувствует несчастному угнетенному народу), а сам давно уже причисляет себя к другой, как правило, не такой многочисленной и более привилегированной группе. То есть, когда Дубинский садится на велосипед, чтобы сняться в предвыборном ролике, это вовсе не значит, что он с народом, нет, он перед этим вышел из бронированного джипа, ребята, он в другой группе. Он не только нарушает правила, он еще и жульничает, пытается избежать наказания и остаться в племени.

Вообще даже самому тупому павиану понятно, насколько выгодно быть аморальным. Ты получаешь преимущества, забираешь себе самые вкусные плоды, классных самок, спишь на самой широкой ветке, и все потому, что остальные стесняются. Но такое поведение чревато наказанием. Привилегии можно отнять силой, но все равно зарываться сильно не надо, сценарий саванна-чемодан-Ростов маячит перед каждым диктатором. Конечно, голову откусывать облажавшемуся вождю сейчас никто не будет (а жаль), но механизм изгнания, всеобщего осуждения по-прежнему страшен. Раньше существовало четкое правило ― к «замазавшемуся» не приближайся, твоя репутация пострадает. Изгоев избегают, с ворами не дружат, предателям не подают руки. Иначе ты можешь пострадать от них сам, или люди  решат, что ты такой же, не станут с тобой торговать, создавать семью и, возможно, даже сожгут на костре. Не потому, что все остальные такие хорошие, а потому, что ты стал угрозой.

Но не в современном мире. Сейчас, когда мораль пересматривается практически повсеместно, когда отбрасывается множество неактуальных правил, когда человек может принадлежать не только к одной социальной группе, которые порой невероятно перемешаны, все сложно. Общество стало немного терпимее к инаковости, за косточку в прическе уже не принято убивать, а за случайно показавшуюся щиколотку из-под юбки даму не клеймят за безнравственность. Мир стал гораздо безопаснее, правила не так строго соблюдаются. И легче «пропетлять» от наказания. Институт же репутации в Украине не то чтобы совсем мертв, но дышит слабо. В некоторых случаях, как, например, с Медведчуком, это тупо напоминает гальванизированный труп, впрочем, успешно передвигающийся и даже скупающий телеканалы. Иногда мне кажется, что условием успешной карьеры здесь должно быть или участие в запредельно крупном коррупционном скандале, или убийство младенца на камеру, или по залет в кресло министра по пьяни. Да, это происходит не только у нас. В мире многие ведут бизнес с диктаторами и убийцами, с предателем начинают новый проект, а дома мы продолжаем принимать друга, который бросил жену с ребенком-инвалидом и ни им копейки не дает. Мы стали терпимее, зачем нам лишние нервы, и вообще, может, они/она его сами/сама довели/довела. Всех можно понять, каждому нужно зарабатывать в наше непростое время…

Стоп, серьезно? Ребята, нет. Если мы полностью разрушим остатки принципов репутации и соблюдения основных моральных законов, нам будет плохо. И не потому, что перестанем светиться в темноте от повышенной святости, а наши крылышки скукожатся и отпадут. Все мы ошибаемся, у всех разные понятия об уровне дозволенного, но на то внутренние границы и существуют. Их нарушение чревато огромным потенциальным вредом. И это вред длительный, в перспективе. Об инстинкте самосохранения социального вида речь идет буквально. Предатель чьих-то интересов не просто наносит душевную травму жертве ― если в обществе вообще относятся к предательству терпимо, значит, только такие люди рано или поздно окажутся наверху, потому что (см. выше) аморальная стратегия всегда успешнее, если ее не ограничивать, и уж тогда пристегните ремни, турбулентность грозит всему государству и его населению. Хотите жить плохо? Оставляйте в полиции насильников, а в правительстве ― дураков и моральных уродов, и ваша жизнь быстренько станет бедной и опасной. Никто не призывает возвращать средневековую инквизицию и вводить смертную казнь за курение в общественных местах, но, черт побери, как однажды сказала моя дочь: «Мам, им хотя бы нужно рассказать, что они не правы. Громко».

Если мы легко относимся к тому, что наш приятель периодически лупит жену и продолжаем пить с ним пиво ― это паршиво, ему нужно сказать, что так нельзя, и пиво скорое ему пить будет не с кем. Если вы понимаете, что Дубинский ― вор и чужая марионетка, не увеличивайте число его подписчиков и не оправдывайте его тем, что «ну, он же когда-то боролся с коррупцией». Если ваш единомышленник, с которым вы боролись с разрушением городской архитектуры, внезапно выпускает новый проект с тем самым человеком, который эту архитектуру все эти годы разрушал, ― ок, вы можете придумать сколько угодно оправданий этому поступку, но это непорядочно. И хотелось бы хотя бы выслушать, почему он так поступил, а не улететь в бан из-за неудобных вопросов.

Понимаете, когда мы легко миримся в быту с отсутствием критериев «хорошо/плохо», «порядочно/непорядочно», это означает, что в правительстве или руководстве компанией оказываются только «плохие парни», у которых нет морали. Мы так боимся сейчас, что нас модно обвинят в ношении пресловутого «белого пальто», что уже отвыкли называть черное черным, дураков ― дураками, а подлость и бесчеловечность ― подлостью или бесчеловечностью. Вы что, ставите себя выше других? Не смейте называть этого вора вором, он много делает для города, вы сами-то кто?

Конечно, страшно. Страшно переступить ту грань, за которой объективное порицание превращается в позицию «вы все идиоты, я лучше знаю», когда справедливый упрек в очевидной подлости или нарушении чьих-то прав становится травлей. Все эти визуализированные ужасы про пену на губах ангела, да. Но мне кажется, скоро мы утратим роскошь называть вслух плохой поступок плохим. И тогда отрицательная селекция станет необратимой...