Режиссер Ахтем Сеитаблаев представил в Харькове свою новую кинокартину «Киборги». Фильм рассказывает о защитниках донецкого аэропорта. Мы поговорили с Ахтемом об украинской пропаганде, российских военных-«ихтамнетах» в Донбассе и о том, что происходит сегодня в стране.
Я смотрел разные сюжеты с презентации фильма, и у ребят, которые воевали, которые, собственно, есть «киборги», они говорят, что да, ну, есть неточности, но в целом приятные впечатления от фильма. И у других солдат, которые воевали, я тоже так понимаю, достаточно позитивные ощущения от фильма. Еще более смешно, что, когда я готовился к интервью, наткнулся на видео телеканала «Россия-1», где они целых 12 минут посвятили вашему фильму. Это все-таки… (смеется)
Ты ж еще учитывай все-таки, что это на основе трейлера их так завело.
Да, так завел трейлер. Там еще были какие-то видео «киборги и украинская пропаганда» и так далее, но, тем не менее, глупо, основываясь на трейлере, рассуждать о кино, но все-таки я попробую. Вот у меня впечатление, при всем уважении к бойцам, что все-таки есть элемент идеализации ребят, которые там воевали. ну, все-таки война, нет там черного и белого, есть оттенки… И у меня проскользнула такая мысль — а не в похожем ли стиле годами снимались фильмы (опять же, прошу прощения, что я так сравниваю, это наша история, это наши ребята, которые воюют за независимость нашей страны), но вот это похожая история с тем, как годами снимались фильмы про героев-красноармейцев, которые мочат как могут нацистов и героически погибают.
Ну, смотри. Я, с одной стороны, соглашусь с тобой. А с другой стороны — нет. Соглашусь с тем, что конкретно на территории трейлера есть какие-то очень конкретные, короткие… Ну, собственно, задача трейлера в чем основная? Заинтересовать.
Да, конечно
Так вот. Если мы говорим о тизере коротком, то там основной акцент сделан на том, про что ты говоришь. Есть наша страна, есть страна противника, и есть желание защитить свою сторону. Если мы говорим о трейлере, расширенном, то там как раз на территории трейлера есть уже заявка на то, что это фильм — не боевик. Да, там достаточно много боевых сцен, компьютерной графики. Но все же это фильм скорее о вопросах. О вопросах, о боли, о надежде, о любви и так далее.
Ну, сравнивать с советским идеологическим кино про красноармейцев я бы все же, наверное, не стал, потому что тоже разные фильмы.
Разные. Есть «Восхождение» Шепитько, есть «Они сражались за Родину». При всем уважении к актерам, там — пропаганда, там — история.
Абсолютно. И конечно, основной акцент я как режиссер сделал на попытке проанализировать, кто ты на войне, зачем тебе эта война… Зачем тебе тот мир, который ты защищаешь, каким ты себе его представляешь? Основной акцент сделан на попытке разобраться в том, что для тебя важно. Вот.
Если говорить о какой-то там пропагандистской составляющей… Ну, в конце концов, скажем так. Мы живем сейчас в такое время, что любой акт творчества, который так или иначе, впрямую или по касательной, задевает такую тему, как война, хотим мы того или не хотим, он будет все равно нести такой свой удельный вес, да, инструментария идеологического. Я этого не скрываю. Мы не делали заказную агитку, мы не делали пропагандистское кино. Но мы прекрасно понимали, что в определенном контексте — да, это тоже наше оружие. Но снимал я не про это. И с ребятами мы говорили не про оружие идеологическое.
Мы говорили про то, что нам не все равно. Ну, мне вот не все равно: я живу в этой стране, у меня четверо детей, я надеюсь, что они тоже будут жить здесь, в этой стране. И что я не тварь дрожащая, я — человек.
Я человек, который может конкретно что-то (ну, пусть вот столечко, конкретно на своем месте), но делать что-то, чтобы моим детям было лучше, чем мне, комфортнее жить.
Мне, конечно, будет очень интересно кино посмотреть… И в том числе потому, чтобы посмотреть, как вы показали противоборствующую сторону, тех, кто находится по ту сторону. Потому что, опять же, возвращаясь к российскому кино, они крепко грешат тем, что у них противники — идиоты. Или, допустим, даже наши фильмы взять, Тараса Химича «Жива», последний фильм… Или, кстати, ваш даже фильм «Хайтарма», где появляются НКВДшники, они такие однозначно идиоты с папиросами, курящие… И так далее.
Нет-нет, они не идиоты, они представители тоталитарной, достаточно жесткой машины. И потом, если говорить о «Хайтарме»: там есть персонажи, внутри даже НКВДшников, которые, понимая, что происходит, пытались вести себя хоть как-то по-человечески. Но как раз поскольку они в большей части своей были однозначно заточены на выполнение приказа и то, что, собственно, давали на сборы пятнадцать минут…
Я как раз и хотел показать, что был один мир, в котором было понятно, что есть своя сторона, есть друзья, есть боевые побратимы, есть большая родина, большая страна. Есть малая твоя родина, в данном случае — Крым. И вдруг как в одночасье это все переворачивается. Очень жестко, очень конкретно, очень однозначно, очень быстро и очень жестоко.
Поэтому рассусоливать момент о том, что это как-то длилось во времени? Ну, во-первых, это неправда. Во-вторых, то, что это сжатое время — а действительно, давали пятнадцать минут. Вот эту фразу «пятнадцать минут на сборы» знает сегодня каждый крымский татарин, в каждой крымскотатарской семье, потому что всех тотально коснулась депортация. И потому в «Хайтарме» было так.
Я хотел все-таки немного о другом. О том, как отрицательные персонажи в фильме выглядят местами немного стереотипно. Почему я «Хайтарму» вспомнил? Потому что там среди плохих НКВДшников весьма однозначные ребята, которые курят, матерятся, стандартно там ругаются… Здесь — фильм посмотрю, будет однозначно мне понятно, так это или нет. Из трейлера я есть ощущение, что все-таки русский пленный — он какой-то такой однозначно отрицательный персонаж, хотя, мне кажется, что черного-белого нет в природе, соответственно, и в кино не может его быть. Плохо ли, и почему, и нужно ли демонизировать противника? И почему его так часто демонизируют в кино?
Я объясню, почему, если возвращаться опять к «Хайтарме». Вообще в принципе система очень изобретательна. Но она изобретательна в одном, очень узком заданном фарватере. Есть набор, грубо говоря, как в пыточной камере: есть клещи, есть щипцы, есть резательные инструменты, есть, там, не знаю, еще что-то — в принципе, достаточно широкий, но в принципе, очень квадратно-гнездовой набор по ломанию людей. Их воли, чести, достоинства и так далее — в данном случае, депортация крымских татар. Вот именно в их однозначности я и хотел показать, что это грубая, квадратно-гнездовая, не имеющая практически никаких эмоций машина, которая заточена на уничтожение.
Ты вдумайся — за годы существования Советского Союза было депортировано 48 народов. Сорок — частично, а восемь — тотально. Моменты на рассусоливание, интеллигентские размышления о том, что «правильно ли мы депортируем или уничтожаем народы» у товарища отца народов, гореть ему в аду, не было. Он выстраивал годами эту систему.
И потому на территории фильма «Хайтарма» я и свел два мира воедино. Показал сначала один мир, потом — другой. И потому он достаточно однозначный. И потому он вот такой, ну, грубо говоря, демонизированный. Я не представляю себе, как чувствовали себя мои родители — отцу, которому было два года, а матери — четыре года. Как у них ассоциировался солдат, который вышвыривал их маму на улицу и детей за шкирку. С чем они связаны? Как они ассоциироваться будут? С дедом Морозом? С Антоном Павловичем Чеховым, который пришел в дом и попросил: «Не будете ли вы добры убраться отсюда на фиг?» Понимаешь, про что я говорю?
Если говорить про «Киборгов», все же сложно судить по трейлеру, как мы показываем ту сторону. Но у нас есть четкое разделение. На «ихтамнетов» — на российских кадровых военных, которые постоянно «заблуждаются» тут у нас. Постоянно они тут блудят, блядят или что они тут делаю, я не понимаю. Они что, не понимают? Это что, маленькие мальчики, которые не знают, куда идут? Среди них есть офицеры, которые четко знают, куда их посылают.
Они четко знают, на какую территорию они заходят. Они четко знают, в кого они стреляют. Есть и другая сторона - «идейные сепаратисты». Люди, которые достаточно четко и сильно верят в то, что, ну, не знаю, у нас тут детей едят, распинают и так далее.
Обвинять их в этом? Да, можно обвинить. Но, может, прежде всего начать с себя? Ведь за 23 года независимости Украины (до войны, я имею в виду) ведь мало что было сделано, да практически ничего не было сделано для того, чтобы сшить страну. Обязательно говорилось про то, что с мягкого попустительства любой власти, которая была — да, существовала теза о том, что в Крыму живут татары, которые хотят «отпилить» Крым и, там, уйти к Турции… Или на востоке нашей страны, на Донбасе и в Луганске, да, вот живут сплошь маргиналы. На севере нашей страны — понятно, пророссийски настроенные граждане. На западе — там сплошные бендеровцы, или как там россияне их называют… Это же поселяет очень много страхов.
Украина — это страна, в которой живет сто с лишним национальностей. І, якщо я буду розмовляти іншою мовою, наприклад, кримськотатарською — это очень странно. Он как-то по-другому заваривает кофе, он по-другому называет своего бога, молится. Про мусульман я вообще молчу. Мусульманин, благодаря некоторым средствам массовой информации — это тождественность почему-то террористу.
В нас искусственно поселяли страх. Страх — самая сильная эмоция человеческая. Мы боимся — значит, у нас нет времени задуматься: по каким дорогам мы ездим, достойная ли старость у наших родителей, высококлассное ли обучение и образование у наших детей?
Мы же боимся все время, мы постоянно находимся в стрессе, и в этой мутной воде очень удобно делать свой гешефт. да, сейчас, в эти четыре года не все происходит быстро. Да, я тоже хочу проснуться завтра утром и узнать, что Донбасс освобожден, что я могу приехать в Крым и обнять своих родителей, увидеть весь род свой, посидеть на берегу моря и знать, что Крым вернулся в Украину. Но, к сожалению, так не происходит. И быстро это не произойдет. Но если я буду каждый день что-то делать, что-то, не знаю.
Знаешь, я от одного бойца, который, скажем так, соавтор нашего сценария и один из консультантов, мы с ним разговаривали так, достаточно эмоционально, и я ему говорю: «Ну, слушай, да, вот то-то-то, не всегда команда — главное, не всегда что-то происходит, но ты военный человек и говоришь так эмоционально и с такой болью. А нам что делать?» А он говорит: «Нет, ты неправильно меня понял. Я знаю, что мы сейчас рождаемся, и поэтому каждое утро встаю и чищу свой автомат». И я для себя тоже принял такое решение.
Если я хочу жить в этой стране, хочу участвовать, соучаствовать в том, где будут завтра жить мои дети, — значит, я каждое утро встаю и чищу свой автомат. Условно.
Вот, например, тебе одна история. Женщина, которая в свое время взяла девочку из детдома, вырастила ее, воспитала, отдала замуж, она уехала в Москву, эта девочка, родились у нее дети — то есть внуки этой пожилой женщины. Когда началась война, эта девушка не только сама перестала общаться со своей мамой, которая дала ей все — ну, кроме, фактически, жизни, но и запретила своим внукам. Эта женщина, в свою очередь, является волонтером, и каждую неделю ездит «на передок», возит еду, медикаменты, и так далее, и так далее и, в принципе, каждую неделю видит кровь, погибших наших ребят.
И вот когда я у нее спросил: «Скажите, а что делать вот с теми, которые там, на той стороне, когда мы освободим?» А она говорит: «Ну, наверное, те, которые совершили жесткие преступления, треба їх через суд, хай суд вирішує, як там і що. А тих, хто, ну, повірив, що у нас тут так — треба їх огорнути своєю любов’ю».
Вдумайся! Это говорит женщина, которая лично на себе знает, как эта война прошла через ее семью. единственная дочь, которая отказалась от нее! Она при этом не ожесточилась, видя каждую неделю кровь. Это как раз попытка разобраться: есть действительно заблуждающиеся люди? И мы хотим освободиться только территории или все же будем бороться и за умы людей?
Это то, что пожалуй вселяет надежду, что вообще ведет к здравому смыслу. Я вот что еще хочу спросить. Языковой вопрос: это то, чем нашу постоянно пытаются расколоть нашу страну. У вас в фильме герои говорят и на русском, и на украинском. Это естественно, потому что речь идет не о том, какой части территории страны ты принадлежишь, а о том, что ты стоишь за определенную идею. Тем не менее есть много общественных деятелей, активистов и прочих, кто однозначно топит за то, чтобы страна полностью украинизировалась, говорят, что люди с юго-востока они недограждане. Сталкивались вы с таким? Что вы об этом думаете? Может этот фильм вызвать неоднозначное впечатление у разных частей нашей страны, разных представителей нашего общества?
Во-первых, для фильма самое страшное — это безразличие, когда вообще никаких эмоций не вызывает. Поэтому я как раз за бурное обсуждение. Второе, что касается языка. Ми держава з назвою Україна і знати мову, в якій ти мешкаєш — це не «подвіг», це елементарна повага.
Я — крымский татарин. Я принадлежу к тюркской группе народов. Якщо я можу розмовляти українською, то представники слов’янських народів, для них це не так важко, як для мене.
Если мы говорим о фильме «Киборги», который основан на истории защиты Донецкого аэропорта, истории, которая начиналась в 2014 году и продолжается до сегодня, мы сознательно не разделяли, даже подчеркиваем, что Украину стали защищать все. І ті, хто розмовляє солов'їною, і ті, хто ще не розмовляє українською мовою.
Тому що наш фільм не про громадянську війну. Никакой гражданской войны у нас нет. У нас есть цивилизационный выбор между совковым прошлым и, я надеюсь, европейским будущим.
И то, что среди наших защитников есть люди, разговаривающие на разных языках, — это как раз то, что мы подчеркиваем, что это было и остается неважным. Не это во главе угла. Но еще раз подчеркиваю, знать язык страны, в которой ты живешь — это не подвиг. В быту, пожалуйста, разговаривай на любом языке. Я крымский татарин — разговариваю на крымскотатарском. Я мусульманин, я чту свои традиции.
Вы знаете, что в России издали указ, что в школах республики Татарстан можно изучать в свободном порядке не больше двух часов в неделю. Ты понимаешь, к чему это ведет? Они Homo soveticus делают. Если мы говорим про русский язык, ты знаешь о том, что из 600 общеобразовательных школ в Крыму более 500 были русскоязычные? И всего одна украиноязычная.
Это как раз к предыдущей части разговора о том, что Украина делала гораздо меньше, чем должна была для того, чтобы сшить страну.
И в этом контексте я уверен, что культура — это самый мощный и в то же время безопасный инструментарий благодаря которому нужно сшивать страну.
Все-таки я считаю, что это двуязычие фильма многих будет раздражать.
Ну, конечно, будет раздражать. Но понимаешь, какая штука. У меня один вопрос: то есть умирать за эту страну не разговаривая на украинском — можно?
Ну можно, если за нее умирают те, кто говорит по-грузински, по-литовски.
Вот я и говорю, что в каждом конкретном случае нужно подходить индивидуально. О чем мы рассказываем? Мы ведь в фильме «Киборги» говорим о начале зарождения украинской политической нации. Мы очень много вопросов там поднимаем, в том числе и языка: насколько это важно и неважно. Это твоя идентификация или какая разница, знаю ли я язык страны, в которой живу? Для тебя в принципе нет никакой разницы, а для страны — есть.
То, что в стране сейчас происходит, этот политический цирк, — вам не кажется, что это своего рода предательство идей, за которые воевали в том числе и ребята в Донецком аэропорту?
Мне тоже очень многое не нравится, но во мне все же очень крепкое убеждение того, что, по большому счету, мы идем в нужном направлении: в НАТО, Европейский Союз. Знаешь, у меня есть возможность получать инсайдерскую информацию о некоторых персоналиях и событиях, то ты, наверно, согласишься с тем, какое количество «консерв от Московии» до сих пор здесь. Оплаченных, которые создают надуманные поводы, сколько депутатов в Верховной Раде сидит проплаченных оттуда — из Москвы.
Вчера продлили мораторий на продажу земли. Я считаю, это неправильно. Я считаю, должен быть открытый рынок земли. Во всех европейских державах уже давно открытый рынок земли. Это инвестиции. Поэтому ты говоришь — цирк… Ну да, цирк.
Все-таки здесь проблема не во внешнем враге, а во внутреннем. Хотя бы взять то, что происходило на днях. Когда депутаты пытались продавить решение об упрощении снятия директора НАБУ (Национального антикоррупционного бюро Украині — Авт.). Ну что это происходит? Там у нас буквально в двухсот километрах война, стоят за то, чтобы страна менялась, чтобы коррупция исчезала, чтобы негодяи сидели в тюрьмах, а с другой стороны мы имеем это.
Да, понимаю, но тут и наша с тобой вина есть.
В чем?
А кто выбирает этих персонажей?
Мы выбираем.
Так давайте начинать с себя. Мы же не работаем с бабушками, дедушками, когда им гречку разносят. Я их не осуждаю, я понимаю, что при их пенсии даже выжить невозможно. Значит мы с тобой — молодые, креативные, имеющие инструментарий — мало делаем для того, чтобы эта бабушка знала, что если она отдаст сейчас свой голос за кого-то там персонажа, то тогда хуже будут жить ее дети. Это точно так же, как в Крыму.
Кто хедлайнеры «русского мира»? Пожилые люди. Что они понимают? «Будет выше пенсия». Хорошо, а то, что твой внук, получив образование в Крыму, его диплом не будет признан никем и нигде? А то, что он выехать не сможет за границу или сможет, только получив паспорт на территории материковой Украины? Ты, бабуля, про это не подумала? Ты не подумала, что, голосуя за это, ты лишаешь будущего своего внука? При всем уважении к пожилым.
Так вот. При том, что я тоже много чем недоволен и мне тоже не нравится эта неразбериха, но по гамбургскому счету я верю в то, что мы идем в правильном направлении. И чем больше мы будем отходить от империи, тем лучше у нас будут дела. Это непросто.
Ты представляешь, десятилетиями нам рассказывали совершенно другие вещи, из нас пытались сделать совершенно других. За три года? Давай вспомним, сколько строилась демократия Великобритании, в Соединенных Штатах Америки, сколько революций пережила Франция.
Я не оправдываю войну, но я убежден, что за четыре года Украина сделала очень многое. Просто, чтобы сравнить — 200-300 лет демократии в странах, где давно стригут свои газоны и то, что мы сейчас пытаемся сделать за четыре года. Я тоже много, чем недоволен, но, ёлы-палы, это моя страна.
ПІДПИШІТЬСЯ НА TELEGRAM-КАНАЛ НАКИПІЛО, щоб бути в курсі свіжих новин
