Это было давно, дежурство с субботы на воскресение. Это были те незапамятные времена, когда томограф работал только до 18 в будние дни, а в воскресение не работал в принципе. Но некоторые томографисты периодически практиковали воскресные дежурства, чтобы досматривать больных по записи.
В общем, это неважно, важно то, что в 7 утра в воскресение (помню, прощенное было воскресение как раз) меня вызывают в реанимационный зал, молодой парень лет 20 в коме. А чего в коме — неясно, маленький синячок на брови, с вечера ушли гулять студенческой компанией, а утром обнаружен лежащим на лавке возле своего подъезда без сознания.
И такая, понимаешь, удача — томограф включен. Делаем томограф, огромная внутримозговая гематома, глубинная в задних отделах полушария. Травматических гематом такой локализации не бывает. Это был инсульт. Тогда это была первая в моей практике подобная ситуация, потом я таких оперировал много. 100-ный инсульт, локализация характерная для АВМ (артерио-венозная мальформация).
Беру в операционную, убираю гематому, нарываюсь на кровотечение, профузное кровотечение, как из крана, пытаюсь заткнуть тампоном, а его выталкивает, как пробку из бутылки шампанского. Я в панике хватаю зажим, обычный зажим и куда-то его тычу. Руки дрожат, а в мыслях уже представляю картину, как выхожу и сообщаю, что спасти не удалось. А там за дверью мать, она с самого начала была с ним. Отсасываю аспиратором колодец крови, а кровотечение остановилось. Пальцы свело, а в руках тремор с амплитудой.
Потом, конечно, я уже когда стал матерым волком, я шел смело на любую мальформацию и не терял ни капли крови, но это было потом. А тогда, в общем, страшно было.
Кровотечение я остановил, что-то там прокоагулировал и еще губки гемостатической со страху напихал. Справился, и очень даже неплохо. И парню поначалу стало легче, был светлый промежуток с положительной динамикой. Ну я, конечно, чувствовал себя ох и молодцом, можно сказать, вырвал жизнь из лохматых лап смерти.
Диэнцефально-катабалический синдром. Вторичные очаги поражения в стволе. Давление не коррегируется, температура 40. Морфин, морфин, морфин, мутные склеры, еще ряд осложнений (лень перечислять), смерть...
Он жил 6 дней, 6 дней я не выходил из больницы. Мне так хотелось, чтоб он выжил. Может, потому что не хотелось расставаться с чувством собственного величия; может, потому что он оказался одноклассником моей жены; может, потому что мне казалось это таким несправедливым, что он в 20 лет берет и умирает.
Я не спал и не ел, я кружил над ним и не знал, что мне сделать, как ему помочь выжить.
Но это одна часть истории, а вот другая.
В понедельник появился отец парня и сообщил, что его избили. Это создавало некоторую проблему в формулировке диагноза. Первично я поставил инсульт, разрыв аневризмы. Посоветовался, решили выставить два диагноза: инсульт и черепно-мозговая травма (анемнестически). В итоге так он и пошел на вскрытие с двумя диагнозами.
На вскрытии подтвердили только ЧМТ. И вот тут началось. Звонит мне отец парня и заговорщицки спрашивает: «А кто ему выставил инсульт? А не подходил ли кто-то ко мне до операции?»
Потом он уже в открытую обвинял меня в том, что меня купила противоположная сторона и поэтому я пытался скрыть травму. Дальше пошли угрозы.
Все мои доводы, что с самого момента поступления рядом с больным была его мать и была свидетелем всего процесса и свидетелем отсутствия каких-то посторонних людей, были бесполезны. Он настойчиво обвинял меня в подлоге и попытке скрыть диагноз.
Этот человек преследовал меня 2 года. 2 года угроз и оскорблений. 2 года я не понимал, почему, почему именно меня он выбрал мишенью для своей мести, желания хоть кому-то отомстить за потерю.
Сейчас-то я многое понимаю, конечно, и его я могу понять. И тем не менее. Это очень грустно, когда ты становишься заложником чьей-то войны, которую они начинают почему-то именно с тобой всего лишь для того, чтоб убежать от своей реальности...
ПІДПИШІТЬСЯ НА TELEGRAM-КАНАЛ НАКИПІЛО, щоб бути в курсі свіжих новин
