Как мы с вами помним, более 2 месяцев назад сгорела одна из жемчужин архитектуры Слободской Украины ― дворец в Старом Мерчике. Вопросы о причине возгорания и восстановлении этого объекта и по сей день остаются открытыми. Никто не понес наказания, виноватых по факту нет. Однако прекрасный дворец никогда уже не будет прежним. Поэтому каждое из воспоминаний современников, бывавших во дворце, для нас бесценно.  Именно поэтому сегодня я предлагаю всем желающим сесть в «машину времени» и увидеть Старый Мерчик глазами тех, кто посещал его в XIX веке.

Племянник  известного Харьковского губернского архитектора Петра Антоновича Ярославского, Василий Иванович Ярославский в начале XIX века частенько бывал в усадьбе и был знаком с ее владельцем. В своих мемуарах Ярославский пишет:
«Григорий Романович Шидловский был в свое время самым  блистательным помещиком губернии. В Старом Мерчике он выстроил каменный огромный двухэтажный дом на высоком цоколе; внизу помещались печи ― и от них нагревались стены залы и гостиной в два света с хорами для музыкантов. Напротив был каменный двухэтажный флигель для помещения кухни и прислуги. Еще два каменных флигеля: один для приезда гостей, а другой для дворецкого; на заднем дворе каменные конюшни и сараи. В саду каменный манеж, беседка, резервуар  и ротонда в виде круглого храма в два этажа со сводами; наверху, бывало, играет музыка, а внизу в прохладе отдыхают посетители. Все домашние и садовые постройки обнесены были каменною оградою. Сверх того и на селе построены были два каменных двухэтажных дома, один для житья священнику, а другой арендатору. Все эти здания строены были по планам А. А. Палицына. Имение Григория Романовича было благоустроено; крестьянские дома все были чисты и обгорожены».

Известный нам уже епископ Харьковский и Ахтырский Савва в 1878 году во время своей визитации приходов Харьковской губернии также побывал в Старом Мерчике. Усадьба произвела на архиерея большое впечатление, он упомянул о пребывании там в своих автобиографических записках «Хроника моей жизни».

«8-го июня числа после раннего чая я поспешил в путь и чрез слободы Тростянец, Бакиревку, Кириковку, Новую Рябину приехал в слободу Матвеевку, где Богодуховский предводитель дворянства Д. Н. Кованько радушно предложил мне обед. Из Матвеевки, чрез г. Богодухов и слободы Александровку и Новый Мерчик, я прибыл после уже заката солнечного в слободу Старый Мерчик, проехавши в день 108 верст. Церковь в этой слободе, при освещении ночью, показалась мне очень благолепною, в изобилии снабжена от усердия благочестивого владельца Евгения  Михайловича Духовскаго священными утварями и ризницею. Ночлег предложен был мне в помещичьем доме, который по обширности и великолепию украшений справедливо может быть назван дворцом. Но здесь случилось тоже, что и в Тростянце: меня ждали здесь на ночь 6-го числа, а я приехал 8-го. Из трех братьев Духовских (они дети петербургского священника) старший Евгений Михайлович, которому собственно принадлежит дом и имение, находился в это время в Париже; второй — Сергей Михайлович, генерал-лейтенант, на Кавказе, а младший Виктор Михайлович, остававшийся дома, с нетерпением ожидал меня, пригласив для встречи меня некоторых из соседей и знакомых из Харькова. Но, после двухдневного напрасного ожидания, отпустил гостей и сам отправился в Харьков по своим делам, предоставив мне, в случае моего приезда, весь дом в мое распоряжение и поручив управляющему сделать мне подобающий прием. После роскошного ужина, который разделяли со мною о. Ключарь, местный Благочинный, приходской священник и сопровождавшей меня становой пристав, я поспешил лечь в постель, чувствуя крайнее утомление от столь продолжительного дневного путешествия. Это был последний мой ночлег в дороге.
9-го числа, освежившись утреннею прогулкою по обширному господскому саду и парку и напившись чаю, я оставил гостеприимный кров и направился уже к дому...»

Сын харьковского помещика князя Дмитрия Федоровича Голицына, Александр, среди ценителей прошлого нашего города и края личность крайне известная. Александр Дмитриевич занимал в начале ХХ века должность председателя Харьковской уездной земской управы, был уездным предводителем харьковского дворянства, в годы войны с Японией активно участвовал в работе Красного креста, стал одним из учредителей партии «Союз 17 октября» (наиболее прогрессивной партии того времени), затем входил в состав III Государственной думы, поддерживал гетмана Скоропадского. А уже живя в эмиграции в Париже, возглавлял «Харьковское землячество». В своих воспоминаниях князь с большой любовью и теплотой отзывается об усадьбе в Старом Мерчике. Это и неудивительно ― ведь там жили его родственники, и князь часто гостил у них в детстве.

«...После смерти деда мы ежегодно приезжали с матерю к годовщине его смерти в Старые Водолаги, где в церкви над усыпальницею совершалась заупокойная обедня с панихидою. Между прочим, эти ежегодные приезды в Старые Водолаги из нашего постоянного места жительства ― Должика ― овеяны особой оригинальностью и дымкой далекой старины, так что стоят быть описанными... Совершать этот переезд в один раз не представлялось возможностью. По счастию, как раз на полпути находилось богатое и обширное имение Мерчик, принадлежавшее Евгению Михайловичу Духовскому, женатому на кузине моей матери, Софье Николаевне. Усадьба эта тоже была исторической. В центре ее был расположен дворец дивной архитектуры Растрелли с чудными трассами, спускающимися в огромный парк, окружающий его пространством более ста десятин. Это имение принадлежало вначале роду Шидловских, затем оно перешло к Орлову, командиру лейб-казаков во времена Аустерлицкого сражения (картина этого боя с тремя императорами на холме и с Орловым, скачущим впереди своего полка, идущего в бой, висела в одной из зал дворца). Далее это имение перешло к Лужину, фон Мекку и, наконец, от него было приобретено Духовским... Вот в этом самом имении, когда Духовский уже стариком 54 лет женился на кузине моей матери, двадцатилетней С. Н. Бахметьевой, дочери соседа по имению, к тому времени разорившегося, мы делали привал на полпути между Должиком и Старыми Водолагами. Лошади распрягались, кормились и отдыхали, и если мы спешили, то к вечеру уже по холодку ехали дальше, прибывая к себе к ужину. Но чаще всего эта остановка на полпути задерживалась на несколько дней, в особенности когда она совпадала с 30 июля, днем какого-то семейного праздника Духовских. В этом случае нам отводили в полное наше распоряжение отдельный флигель с соответствующей прислугою, в котором мы располагались как у себя дома.
Пребывание наше в Мерчике во времена нашего детства и отрочества оставило во мне самое приятное воспоминание. Как я уже описывал, при дворце находился огромный чудный парк, в котором можно было заблудиться и гулять целыми часами. В парке имелось несколько прудов проточной воды, в которых можно было купаться. В глухой части находилось целое «Дарьяльское ущелье» ― глубокий овраг, заросший лесом, который внушал нам страх...»

Прошли годы, теперь в залах дворца Старого Мерчика не играет музыка, не висят картины. По некогда прекрасному парку больше не прогуливается Харьковский епископ, а дети не играют там в свои игры. Руины, упадок и запустение ― вот что представляет из себя сейчас усадьба в Старом Мерчике. И нет совершенно никакой вероятности, что через 10 или 15 лет эти жалкие «останки» некогда прекрасного архитектурного ансамбля будут сохранены для потомков. Однако память человеческая жива. Как же все-таки хорошо, что мы можем с вами вернуться ненадолго в прошлое и увидеть дворец в Старом Мерчике в период его расцвета, ярким и наполненным жизнью.